лучших материалов во всём штате, но такая цена!
– Моя мечта подешевле и пореальнее, – ухмыльнулся Купер, вдруг отлипнув от своего компьютера.
– И о чем же ты мечтаешь? – ухмыльнулась я.
– Я не просто мечтаю – я каждый день иду к поставленной цели. Я открою свою клинику. Я уже всё посчитал: пятидесяти тысяч для стартового капитала хватит с запасом. Я уже накопил немного, так что если следующие пять лет экономика США будет такой же стабильной, как в последние годы, что не факт, тогда вы, дамы, сейчас смотрите на будущего доктора Купера Чайлда, который станет местной знаменитостью за счет своих профессиональных талантов и доступных цен на лечение.
Молодость – пора амбиций.
– Представьте, что ваши материальные мечты – дом и клиника – уже сегодня сбылись. Что дальше? – ухмыльнулась я.
– Если сбылись уже сегодня, тогда уже завтра я стану замечательной матерью! – подняв руку вверх, усмехнулась Летисия.
– Ты по-любому станешь замечательной матерью, – в ответ отозвался с усмешкой Купер. – Но годам к тридцати, когда мы встанем на ноги.
– Мы хотим себе большую и дружную семью, – заглянула мне прямо в глаза подруга. – Пятеро детей – минимум, на который я согласна, – её усмешка стала совсем мечтательной. – Но для старта начнём с пары котят. Я всегда мечтала о домашних животных. Купер любит котов, так что у нас будет двое: возьмём из кошачьего приюта, в котором волонтёрит Мэгги – ты её знаешь, она ходит на танцы по средам и пятницам, стоит прямо за тобой.
Я вспомнила Мэгги. И улыбнулась Летисии: человеческие мечты бывают холодными и даже колючими, но её с Купером мечты тёплые, словно солнечные дни в середине мая.
– Ладно, красавица, поднимайся с пола, нам пора, – с этими словами Купер оторвал свой взгляд от своих наручных часов. Они собирались на день рождения стажера, недавно поступившего на службу в отделение скорой помощи, в котором работает Купер. – Рашель, как думаешь, что может стать отличным подарком для двадцатипятилетнего парня?
– Пятьдесят тысяч долларов на открытие его личного бизнеса? – ухмыльнулась я, сев за столик, пока Летисия отправилась прихорашиваться в ванную комнату.
– Поздно. Мы уже купили ему какую-то фигню вроде двухнедельного запаса корма для его щенка. Кстати, мой день рождения в конце ноября, так можешь уже начинать копить на батарейки для наручных часов – потому что мне всегда нужны батарейки для часов, – многозначительно повел бровями парень с неизменной веселостью во взгляде.
Я ответила ему шуткой, он бросил в меня ещё более острую шутку, мы ещё некоторое время перекидывались шутками и смешками, после чего я решила не дожидаться выхода Летисии из ванной и попрощалась с Купером на веселой волне, однако не смывшей с моей души горького осадка с примесью печали.
Прежде чем переступить порог своей квартиры, я немного постояла на балконном коридоре: прислушалась к ночному ветру, вгляделась в близкую темноту океана, почти пощупала сырость, оставшуюся после продолжительного дождя. Нужно не затягивать с утеплением гардероба – осень уже пришла. А значит, уже прошло девяносто дней с момента моего побега из прошлой жизни. Пора утепляться, чтобы не замерзнуть.
Зайдя в квартиру, я не стала включать свет в коридоре. Под свет мобильного фонарика помыла руки и переоделась в ванной, после чего прошла в основную комнату. Подошла к торшеру, стоящему в углу возле холодильника, и включила его – тусклый тёплый свет едва осветил пустую комнату, за окном вдруг загудел ветер… Закрыла жалюзи, включила старый обогреватель, который нагреет комнату в лучшем случае только через час – нужно бы сказать Мейре о том, что этот агрегат совсем плох.
Достав из шкафа футон, привычно разложила спальное место чуть правее от центра комнаты, залезла под одеяло, прикрытое пледом, и с удовольствием соприкоснулась головой с мягкой подушкой. И всё равно успокоение не соглашалось приходить – палка в осиное гнездо уже засунута, и этого не отменить: нужно дождаться, пока осы успокоятся, или попытаться убежать от них – нырнуть в лесное озеро с головой и не высовываться, пока осерчавшие насекомые не улетят прочь.
Я не знаю, кто мои родители. В смысле, биологические. Райан и Опра Армитидж не мои родные отец и мать. Однако они были со мной с первой недели моей жизни и благодаря им у меня было замечательное детство. Благодаря их любви и заботе я даже представить себе не могу, каково это – чувствовать себя “подержанной игрушкой, перебрасываемой из коробки в коробку”.
Сначала я сбросила с себя одеяло и резко села. Потом, не до конца понимая зачем, встала на ноги, подошла к столу, отодвинула стул, села, открыла макбук, открыла браузер и замерла с повисшими над клавиатурой пальцами. Что именно я собираюсь искать? Правильно. Не кого – а что. Мой поисковый запрос был записан и отправлен во Всемирную паутину словами, собранными в одно вопросительное предложение: “Как ищутся пропавшие родственники?”.
До сих пор я ни разу не предпринимала ни единой попытки найти их. Своих биологических родителей. Потому что у меня не было повода. Так я считала. Я осознавала себя частью замечательной семьи: отец, мать, муж, наш ребёнок, кузина и её дети, общие внуки. Но. Родители и муж, и кузина давно покинули меня. По-разному, но меня покинули и дети, и дети детей. Я осталась одна, и вот я вдруг как никогда отчётливо осознаю́, что не знаю о своём истинном происхождении ровным счётом ничего. Прежде, когда я была окружена любящими людьми, меня это как-то не волновало, но теперь всё как будто совсем иначе…
Мне было восемнадцать, когда я узнала о том, что мои родители мне не родные. Но рассказали мне об этом не они. Геральт влюбился в меня и стал за мной красиво ухаживать, я тоже скоро начала думать только о нём одном, но тайно мою душу смущал один серьёзный факт – Геральт являлся племянником моего отца. Когда он в первый раз поцеловал меня, я расплакалась оттого, что он мне безумно нравился, но я считала, что мы не можем быть вместе, ведь мы кузены. Он открыл мне правду, которую узнал от своей матери – я не родная дочь Райана и Опры. Мой шок был невероятной силы. В тот же день я пришла к родителям с вопросом, и они признали факт отсутствующего между нами кровного родства. С тех пор я больше не ломала голову относительно того, почему мы внешне так сильно разнимся…
Первое время я была потрясена, но даже не потому, что эту правду
