поисках неведомо чьих следов, а когда увезли наконец тело Пуниной, разразился скандал. В театр явился изрядно выпивший бывший сожитель покойной Тучковой.
— Ну что, — начал он с порога, — скажете, что и Пунину я пришил, да? А у меня на этот раз неопровежры… не-опро-вержи-мое алиби!
Он еле выговаривал слова.
— А что, его тоже подозревали? — спросила Инга у Гринькова.
— Его — конечно. А кого еще? — удивился Сергей Иванович.
— Как же кого? Меня, — сказала Инга, помрачнев.
— Да бросьте вы! — Гриньков усмехнулся. — Это происки ваших врагинь. Вам что — следователь предъявлял обвинение? С вас подписку о невыезде брали? Нет ведь? Нет. Наши бабы просто хотели запугать вас, чтобы вы уехали, — и все.
— Чем же я так им помешала?
— Красотой и талантом. Все просто.
— А этот человек, — Инга кивнула на шумевшего субъекта, — он кто?
— Муж покойной Тучковой. Гражданский. Ходили слухи, что она нашла другого. Он в этом случае терял квартиру. А теперь все при нем. А уж замену Верочке-то он всегда найдет. Та еще штучка была, царство ей небесное.
Гриньков подошел к сожителю Тучковой. Того уже усадили на стульчик здесь же, в холле, дали ему водички, успокоили, и теперь он тихонечко всхлипывал, размазывая пьяные слезы по щекам.
— Я любил ее. Честно, — колотил он себя в грудь, — кого хотите спросите. Любил! Костюм купил ей за три тысячи. Дубленку. Сапоги…
— Шубу из норки, — продолжил ехидно Гриньков.
— Какую шубу? — удивился пьяный. — Шубу я ей не покупал. Ты что, прикалываешься? — Он с подозрением глянул на Гринькова.
— Да ты что, Санек? — Гриньков дружески заулыбался. — Просто я думал… Верочка шубу же хотела.
— Мало ли что она хотела! Я не миллионер. Я просто мастер по ремонту холодильников. У меня миллионов не наваришь.
— Послушайте, — обратилась к нему начальственным тоном Павиванова. Она уже оправилась от слез, — здесь несчастье произошло, мы все в шоке, а вы юродствуете. Все-таки так нельзя.
— А как льзя? — завопил еще громче Санек. — А мою Верку — можно было, да? Что у вас за театр такой, где людей убивают как мух?
Молоденький лейтенант милиции, оставленный здесь для наблюдения и дежурства, взял пьяненького за плечо и отвел в глубь коридора, к курилке. Помедлив, Инга двинулась за ними. Когда милиционер вернулся в вестибюль, она подошла к одиноко курившему на скамеечке скандалисту.
— Меня зовут Инга, — представилась она, — я недавно в этом театре. А вас? Александр…
— Да просто Саша, — буркнул тот. — Садись, закуривай.
— Спасибо, не курю.
Инга присела рядом.
— Знаете, — начала она, — меня кое-кто в этом тоже подозревает.
— В чем?
— Ну… в том, что я убила вашу жену.
— А-а… понятно.
Санек, похоже, слегка протрезвел, по крайней мере стал выговаривать слова, да и взгляд теперь был у него более осмысленный.
— А ты не убивала?
— Нет, конечно! Но я хотела бы узнать, кто это сделал.
— Все хотели бы.
— Мы с вами больше всех заинтересованы — нас ведь обоих подозревают. А теперь еще Пунина.
— Ну уж сегодня-то я точно доказать могу, что ни при чем — нашему депутату Мельникову холодильник ремонтировал. Как раз оттуда и зашел в театр. Думаю, фотки Веркины заберу. Подхожу — на крылечке толпа. Говорят — Пунина тоже грохнулась с пятого этажа, как и Верка. Прямо мороз по коже. У вас маньяк, что ли, завелся? Опять ночь не усну. Слушай, пошли ко мне, а? Мне депутат коньяк хороший подарил. Там у себя налил и с собой дал бутылку.
— Не пью, — сказала Инга.
Не пьешь, не куришь… Ты прямо рептилия какая-то.
— Реликт, хотели вы сказать?
— Пусть будет так. Ну что — пойдешь?
— Нет, не пойду.
— А чего ж тогда села здесь?
— Поговорить хотела.
— Ну так дома и поговорим.
— Нет, лучше здесь. Как вы думаете, у вашей жены был такой враг, чтобы убить мог?
— Стало быть, был, если убил.
— И вы сами никого не подозреваете?
— На то милиционеры имеются. Они за это деньги получают.
— Да что же вы за человек такой?! — возмутилась Инга.
— Человек как человек. Теперь все человеки такие.
— Вот потому-то и убивают людей как мух.
— Чего ты хочешь от меня? Чтоб я искал этих убийц? Я не умею. У меня голова по-другому устроена. Вот холодильник или даже телевизор отремонтировать — это пожалуйста. Как говорится, каждому свое.
— А между прочим, мозги-то у вас как раз устроены как надо.
— Да ну? — с насмешливым удивлением поднял брови Санек.
— Правда-правда. Вы, сами того не замечая, высказали три очень ценных соображения.
— Это какие же?
— Вы, во-первых, сказали: у вас маньяк, что ли, завелся? То есть вы выдвинули версию о серийных убийствах — это раз. Во-вторых, это выражение: «у вас». Значит, уверены, что Убийца, работает здесь же. И в-третьих, вы сейчас произнесли «убийцы», то есть вторая версия — что маньяк не один работал.
— Ну надо же, какой я умный. — Он посмотрел на нее, хитро прищурившись: — И какую же версию ты выбираешь?
— Даже не знаю. Слишком мало информации. Надо думать. И надо с людьми разговаривать. Меня они все почему-то избегают. Я — чужая.
— Да и я не особенно свой. Правда, на все тусовки мы ходили с Веркой — премьеры, юбилеи. Она любила это дело. Про себя говорила: я — светская женщина. — Он иронически хмыкнул: — Тоже мне, высший свет, у нас в Зарубинске. Смех, да и только. Ну я тоже ходил с ней. Так что всех, в общем, знаю. Да и в гостях у многих был. И к нам гости ходили.
— Вот видите — вы все же больше свой для них, чем я. Давайте так: вы по гостям сейчас ходите и беседуйте, а я здесь попытаюсь кое-что разузнать, войду в доверие, вызову на откровенность. Идет?
— Слушай, поехали ко мне, — вдруг резко встал Санек. Он неожиданно понизил голос до шепота: — Мне кажется, здесь всюду;- глаза и уши. С полчасика поговорим, а потом я тебя отвезу обратно.
Сейчас он выглядел абсолютно трезвым и очень серьезным. И Инга неожиданно согласилась.
— Только вот что, — сказал он, — давай сначала тут поползаем немного — вдруг какие улики найдем? Вот эта лестница ведет прямо на пятый этаж. Скорее всего преступник убегал по ней. Мы поднимемся здесь, пройдем к тому месту, где он ее сбросил, и спустимся по центральной лестнице к выходу.
— Милиция же все вокруг с собакой обошла, — неуверенно проговорила Инга, но согласилась. Вдруг да и в самом деле что-нибудь найдут?
Они поднимались, внимательно оглядывая буквально каждую ступеньку.
