На кассе номер пять работала Карлин Доусон, и Мэдди выложила покупки на ленту транспортера.
– Я слышала, что вы – дочка Элис. Или это только слухи, вроде того, что в город приезжает Брэд Питт? – спросила кассирша.
– Нет, это правда. Элис Джонс была моей матерью. – Покопавшись в сумочке, Мэдди достала бумажник.
– Я работала вместе с Элис в «Хеннесси».
– Да, я знаю, – сказала Мэдди, уже готовая услышать от Карлин какую-нибудь гадость.
– Элис была милая девушка. Она мне нравилась.
Мэдди не сдержала улыбки.
– Спасибо, – кивнула она.
Карлин пробила ее покупки, упаковав все, кроме постельки, в пакет.
– Ей не следовало путаться с женатым мужчиной. Но она не заслужила того, что с ней сделала Роуз.
Мэдди подала Карлин кредитную карточку и ввела ПИН-код.
– Не могу не согласиться.
Расплатившись, Мэдди покинула «Райт Драг», чувствуя себя немного бодрее, чем до посещения аптеки. Погрузила покупки в багажник машины и подумала: «Раз уж я здесь, – не взглянуть ли на ярмарку искусств и ремесел?»
Водрузив на переносицу солнечные очки, закрывавшие пол-лица, Мэдди перешла улицу и вошла в парк. Она никогда не бывала на ярмарках ремесел в основном из-за того, что никогда не украшала свой дом.
В киоске «Пронто Пап» она не устояла перед корн-догом с двойной горчицей, а потом увидела Мэг и Трэвиса – их сопровождал высокий бритоголовый мужчина, на котором красовалась футболка с надписью: «Воробей – мой собрат-пират». Мэдди сразу поняла, что Майка с ними нет, и стала дожидаться, когда они уйдут. Потом наконец подошла к палатке с ошейниками, кормушками и одежками для домашних любимцев. На самом верху красовалась розовая лежанка для «киски-принцессы», и здесь же Мэдди все-таки обнаружила переноску в форме сумки-боулинг. Переноска была черная, с разбросанными по черному фону красными сердечками из сетки, и выстланная черным мехом. В придачу к переноске предлагалась сумочка-браслет для кошачьих лакомств. Мэдди сделала заказ на трехэтажный кошачий домик и электронный ящик для отходов, которые должны были доставить на следующей неделе. Переноску она взяла с собой, решив, что завтра привезет в ней котенка из клиники.
Выходя из палатки, Мэдди повесила переноску на плечо и выбросила кукурузный огрызок. Заворачивая за угол киоска гончарных изделий, она чуть не налетела на Майка Хеннесси. Мэдди подняла голову, скользнув взглядом по его широкой груди, обтянутой футболкой, по шее, которую так любила целовать. Но сейчас он явно сердился – губы были поджаты, глаза же прикрывали солнечные очки. Сердце Мэдди гулко застучало, краска бросилась в лицо; ее первым побуждением было бежать без оглядки, но она все же сумела вполне любезно произнести:
– Привет, Майк.
Он кивнул:
– Привет, Мэдди.
Она снова окинула его взглядом, чтобы запомнить этот образ и спрятать в потайной уголок души. Прядь черных волос, упавшая на лоб… И синяк на щеке…
– Что у тебя с лицом?
Он помотал головой.
– Не важно.
Рядом с ним стояла Дарла, метательница трусиков. Она поинтересовалась:
– Ты не представишь меня своей знакомой?
И только сейчас до Мэдди дошло, что эти двое – вместе. Огромная копна волос Дарлы все так же отличалась пережженной «химией», а еще она нацепила один из своих крошечных топиков с блестками и невероятно узкие джинсы.
– Дарла, это Маделин Дюпре. Но по-настоящему ее зовут Мэдди Джонс.
– Писательница?
– Да. – Мэдди поправила кошачью переноску на плече. Что Майк делал в обществе Дарлы? Мог бы найти кого-нибудь получше, это уж точно.
– Один знакомый сказал, будто слышал, что вы добиваетесь эксгумации четы Хеннесси и вашей матери, – сообщила Дарла.
– О Иисусе… – пробормотал Майк.
Мэдди посмотрела на него, потом – снова на его спутницу.
– Неправда. Я никогда не стала бы делать ничего подобного.
Майк вытащил кошелек с мелочью из переднего кармана джинсов и подал Дарле.
– Иди-ка ты в пивной павильон, а я приду через несколько минут.
Дарла взяла деньги и спросила:
– «Будвайзер» подойдет?
– Отлично.
Когда Дарла ушла, Майк сказал:
– Сколько времени ты еще намерена торчать в нашем городе?
Пожав плечами, Мэдди посмотрела, как обширный зад Дарлы растворялся в толпе.
– Не могу сказать точно. – Она снова перевела взгляд на лицо мужчины, в присутствии которого ее разбитое сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди. – Майк, пожалуйста, скажи, что ты не встречаешься с Дарлой.
– Ревнуешь?
Нет, она просто разозлилась. Разозлилась из-за того, что Майк ее не любил. Разозлилась из-за того, что будет любить его всегда. Из-за того, что даже готова была броситься ему на шею как доведенная до отчаяния старшеклассница, чтобы со слезами умолять о любви.
– Издеваешься? Ревновать к низкосортной шлюхе? Хочешь, чтобы я ревновала, – начни встречаться с такой, у которой есть хотя бы одна извилина и хоть какой-то намек на вкус.
Майк усмехнулся и проговорил:
– По крайней мере, она не разгуливает по городу, притворяясь совсем не той, кем является на самом деле.
Нет, как раз притворялась! Дарла делала вид, что у нее зад не такой огромный, но Мэдди предпочла не говорить об этом в переполненном людьми парке.
Повысив голос, чтобы было слышно среди окружавшего их шума, Майк заявил:
– И не каждое ее слово – ложь.
– Откуда тебе знать? Тебя ни с кем не хватает надолго, так что ты не можешь как следует узнать очередную подружку.
– Думаешь, что очень хорошо меня изучила?
– Я тебя действительно изучила. Вероятно, лучше, чем любая другая женщина. И готова держать пари, я – единственная, кого ты по-настоящему узнал.
Он медленно покачал головой:
– Я тебя не знаю.
Взглянув в его зеркальные солнечные очки, она возразила:
– Нет, Майк, знаешь.
– Узнать твои любимые сексуальные позы – это не то, что я называю «узнать».
Он хотел свести все, что между ними было, к сексу. Что ж, возможно, с секса они начали, однако потом возникло нечто большее. По крайней мере, для нее, Мэдди. Шагнув к нему, она приподнялась на цыпочки. Майк был сейчас так близко, что она чувствовала жар его тела. Так близко, что Мэдди не сомневалась: он слышал, как стучало ее сердце, когда она сказала ему на ухо:
– Ты знаешь гораздо больше того, нравится ли мне сверху или снизу. Да, ты знаешь больше – не только, как пахнет моя кожа и каковы на вкус мои губы. – Она закрыла глаза и добавила: – Ты знаешь меня, Майк. Просто ты не можешь принять правду, бесишься из-за того, что я – дочь Элис.
Не говоря больше ни слова, Мэдди развернулась на каблуках и пошла прочь. Она не могла похвастать тем, что проявила самообладание. Но она точно знала: по крайней мере, сейчас, после ее ухода, Майк будет думать о ней.
