— Мистер Хаукинс случайно уронил кошелек, — спокойно произнес Глэншил. — Будь так добр, Хаукинс, подними его и подай леди.
Джессамин знала, что дворецкий не осмелится ослушаться. Она безумно хотела скорее взять эти деньги в руки, но ее плечи находились в плену и она не могла двинуться.
Теперь, когда он был совсем близко, она разглядела, что он не так молод, как сначала ей показалось. В его янтарных глазах, в его полных губах была какая-то жесткость, которая наводила на мысль о том, что этот человек многое испытал.
Хаукинс пересек комнату, нагнулся перед ней и поднял кошелек. Она устояла против соблазна пнуть его ногой, пока он поднимал деньги, и приняла приятно оттягивавший руку кошелек, промурлыкав какие-то слова благодарности.
— Хорошо, Хаукинс, — сказал мужчина. — Теперь ты можешь попросить одного из лакеев заказать для дамы экипаж, пока мы поговорим с твоей госпожой.
Он отпустил ее. Джессамин не сразу поняла, что она осталась совершенно одна. Ей не терпелось скорее заглянуть в кошелек, но она не позволила себе задержаться даже на минуту. Она не собиралась ехать домой в уютном портшезе: с одной стороны, ей не хотелось выбрасывать половину заработанных денег на эту ненужную прихоть, с другой стороны, в окрестностях Спиталфилдз не было портшезов, а она вовсе не хотела привлечь к себе внимание жителей этого района Лондона.
На улице было холодно, но она вышла так быстро, что не успела накинуть шаль. Ей хотелось избавиться от навязчивого Хаукинса и загадочно ухмыляющегося Глэншила.
Джесс знала, как не дать себя в обиду на ночных улицах Лондона, кроме того, большинство ночных обитателей города слишком хорошо знали о ее отношениях с Джоссайей Клэггом.
Словно тень, она скользнула в ночь, радуясь, что никто не заметил ее исчезновения.
— Дерзкий мальчишка! — Леди Пламворфи ударила его веером из слоновой кости, почти сломав хрупкие планки. — Препираться с моими слугами! Да я уже начинаю думать, что вы были в сговоре с этой девчонкой.
Алистэйр выдавнл легкую улыбку:
— Я никогда не видел девушку до этого, Изольда. Но у меня слабость к беспомощным детям, и мне не понравилось, что Хаукинс начал распускать свои жирные руки.
— И в итоге она убежала с моими драгоценностями. Нехорошо, Алистэйр!
— Вы прекрасно знаете, что это не она стянула ваши драгоценности. Это Кот.
— Никто не может точно сказать…
— С каких это пор вы ожидаете от жизни точности? Есть два варианта. Или вас одурачила гадалка, которая стащила у вас драгоценности и исчезла, или… — Он запнулся. Изольда попалась на удочку.
— Или?
— Или же вас можно поздравить с тем, что вы стали новой жертвой Кота. Он не давал о себе знать вот уже несколько месяцев, и ваши драгоценности, видимо, достаточно хороши, если они заставили его вновь напомнить о себе. На вашем месте, Изольда, я воспринял бы это как комплимент.
Леди Пламворфи расплылась в улыбке:
— Это правда!..
— Кстати, вам удалось раздобыть настоящую жемчужину — гадалку, которая может правдиво предсказывать будущее. Это станет событием. Каждый захочет услышать о приключениях с Котом в вашем доме, каждый захочет знать, откуда взялась эта мисс Браун.
— Я не собираюсь заботиться о том, чтобы привлечь к себе внимание. Меня это совершенно не трогает, — сказала леди Пламворфи, видимо, забыв про положение дел и свое несколько туманное прошлое. — Однако вы попали в самую точку, Алистэйр. У мисс Браун действительно есть талант, разве нет? А этот ее восхитительный, волнующий взгляд? Как будто она смотрит вам прямо в душу.
Алистэйр сомневался в том, что у Изольды Пламворфи была душа, но он заставил себя многозначительно пожать ее пухлую, всю в кольцах, руку.
— Вы очень великодушная женщина, — буркнул он, не моргнув.
Изольда ухмыльнулась.
— Мне никогда особенно не нравились эти изумруды, — призналась она. — Слишком уж дешевые. Их пропажа даст мне повод приобрести новые.
Алистэйр подумал об огромных безвкусных бриллиантах, почти касавшихся его кожи, но сдержал свои эмоции.
— А как же мисс Браун?
— Ах да, вы абсолютно правы. Я приглашу ее на следующий же званый вечер. Все будет очень таинственно — я потребую, чтобы все приглашенные были одеты в черное, не будет ни игр, ни музыки, и все будет соответствовать происходящему.
— Прекрасно. Все общество последует вашему примеру.
— Конечно.
— Но где вы нашли это удивительное создание? — спросил он. — Никогда не видел таких карт, как у нее. К тому же мало где найдется девушка незнатного происхождения, которая бы так хорошо разбиралась в карточной магии.
— Незнатного происхождения? — откликнулась Изольда с грубой усмешкой. — Это вы так думаете, мой мальчик. Ее семья… впрочем, это вас не касается. И где я ее нашла, вас тоже не касается. Это моя маленькая тайна, и я собираюсь в следующий раз использовать ее разумнее.
— Вы бы не оценили это сокровище, если бы я вам не растолковал. — Алистэйр не показывал своего раздражения. Никто никогда не знал, какие эмоции он испытывает. Он всегда старался не выдать себя. Что может быть глупее и, скучнее человеческих чувств? Он их ненавидел.
Но леди Пламворфи умела разгадывать людей.
— И не пытайтесь морочить мне голову. Она останется тайной. Если вы действительно так ею заинтересовались, то вам придется проявить немного терпения. Вы увидите ее довольно скоро.
Алистэйр был не из тех, кто привык действовать силой. Он уставился на самодовольное жабье лицо леди Пламворфи. «Хоть бы ее сразило молнией», — подумал он рассеянно. Но судьба всегда оставалась глухой к его желаниям.
Он с почтением нагнулся к ее руке, слегка коснувшись губами бриллиантовых колец. Но черт возьми, у него не было возможности сдвинуть их, золотые кольца очень плотно сидели на пальцах.
— Лишь бы пофлиртовать, — сказал он тихо.
— Я бы не отказалась не только от флирта, — сказала она, ее губы изогнулись в улыбке.
— Разбить сердце юному Калдервуду? Я не могу этого сделать. Он так смотрел на вас в игральной комнате!
На самом деле молодой человек там прятался от нее, но сейчас речь шла о спасении его собственной шкуры. Изольде был гораздо более интересен безупречный двадцатилетний юноша, чем пресытившийся тридцатидвухлетний самец, за что Алистэйру оставалось только благодарить Бога. Он увидел, как она поспешила на поиски своей юной жертвы, и бросил ухмыляющийся взгляд в сторону Хаукинса, который стоял поодаль.
— Видишь, Хаукинс, — сказал он, — твоя совесть может быть чиста. Ты не только лез из кожи вон, чтобы выполнить поручение хозяйки, но еще и избежал гнусной обязанности навредить невинной девушке.
