Глядя на нее, я видело ее изнутри и снаружи. Она была лучезарна.
Когда Миранда смотрелась в зеркало, она видела только какую-то квашню. Ее белое тело не было юным и гибким, ее тяжелые тускло-коричневые волосы никогда не обрамляли ее лицо золотистым сиянием, не развевались словно на ветру, ни за что не хотели ниспадать игривой волной или хотя бы колыхаться пышной спелой копной. Си да на стуле, она боялась взглянуть вниз, чтобы не увидеть бескрайние просторы чудовищно широких бедер.
Миранда была не той Мирандой, какой бы хотела быть. Ноги слишком короткие, руки слишком большие, глаза слишком широко расставлены, нос слишком маленький, подбородок слишком узкий, усики слишком заметные, брови слишком густые, шея чрезмерно длинная, плечи слишком худые, ключицы чересчур выпирают, груди неодинаковые, прямо соски торчат в разные стороны, живот слишком толстый, таз будто после беременности, бедра — слишком даже для «слишком», зад неимоверно обширный, ягодицы слишком желеобразные, колени слишком бугристые, лодыжки слишком… нет, даже Миранда признавала, что лодыжки у нее — умереть не встать. Точеные, где острые, где гладкие, настоящие щиколотки, словно высеченные из мрамора самим Микеланджело. Если бы в модельном бизнесе существовала отрасль лодыжек, Миранда стала бы в ней супермоделью «Лодыжка века». А живи она в викторианскую эпоху, когда выглянувшая из-под подола щиколотка ввергала мужчин в пароксизмы страсти, весь мир, безусловно, упал бы к ее ногам. Иногда, под настроение, Миранда доставала свою тонкую золотую цепочку и надевала поверх лодыжек. Но никогда не выходила с ней на улицу, ведь ее подруга Мерсия сказала, что только шлюхи носят цепочки на ногах.
Волосок за волоском выщипывая брови, Миранда поглядывала на тушканчика, который облизывал зубы. Нос его удовлетворенно подрагивал. Он изведал вкус человеческой крови, и мир больше никогда не будет прежним, никакой салат теперь не поможет. Калибан знал, что при первой же возможности укусит вновь.
Раздался стук в дверь, и Миранда, просто на всякий случай, еще раз оглядела себя в зеркале — готова ли она к тому, что за дверью окажется Он, рыцарь в сверкающих латах, и застанет ее врасплох. За дверью, естественно, возвышался не высокий, темноволосый, симпатичный незнакомец, не мужчина из рекламы «Милк трей», и даже не сексапильный электрик, а Тони Изсоседей, живший в другой квартирке последнего этажа. Высокий и тощий, Тони был обвешан проводами, напоминая собою вид, открывающийся на музыкальный центр сзади. С десяток разнообразных проводков и кабелей вечно свисало у него из карманов, с пояса и шеи, словно ему осталось только одно, последнее соединение, чтобы подключиться к Вселенскому Интерфейсу. Тони глядел на Миранду сквозь огромные очки с толстенными линзами — казалось, они вот-вот свалят его на землю и раздавят своей тяжестью. Миранда, считая его ужасно застенчивым, по давней привычке сразу стала изучать свою обувь, чтобы лишний раз его не смущать. Тони стоял и щурился. Так, ноготь на большом пальце левой ноги сломан.
— Привет, — наконец сказала Миранда.
— Привет, — откликнулся Тони и опять погрузился в молчание.
Миранда подняла глаза:
— Ты чего-то хотел?
— О, нет, нет. — Тони покачал головой.
После очередной минутной паузы Миранда указала себе за плечо:
— Ладно, я пойду, займусь опять своими делами.
— Разумно, — кивнул Тони.
Хотя он не сдвинулся с места, Миранда захлопнула дверь и вернулась к зеркалу. Только она села, в дверь опять постучали. Миранда еще раз ее открыла. Тони стоял в той же позе, в которой она его оставила.
— Да, Тони?
Улыбка.
— Ты уверен, что тебе ничего не надо?
— Нет. Э-э… Просто… Тебя там к телефону…
Миранда встрепенулась:
— Что ж ты сразу не сказал?
Она скатилась к телефону-автомату на нижней площадке, пока Тони бормотал что-то о том, что она не спрашивала. Трубка раскачивалась на проводе. Подхватив ее, Миранда заорала «АЛЛО» так, чтобы ее услышали, даже если там успели повесить трубку.
— Господи, да ты порвешь мне перепонки! — Это была Мерсия.
— Привет-привет, прости, что я так долго. Тони Изсоседей, — произнесла Миранда так, будто его имя все объясняло.
— Ты все у шизанутого Зорбы? Тебе давно пора съехать, найти что-нибудь поприличнее. Там же форменный дурдом.
— Мне здесь нравится, — солгала Миранда.
— Ага. Чем занимаешься?
— Когда?
— Вечером.
Миранда закусила губу.
— Миранда?
— Вечером? Да так, ничем. Чем всегда.
— Пиццу любишь?
— Ой, Мерси, я что-то подустала. Хотела лечь пораньше, книжку почитать, в таком духе.
— Блин, эти твои чертовы книжки, Ранда! Когда ты начнешь жить настоящей жизнью? «О, мистер Чичестер, я должна вам сказать…», и хлоп в обморок! Миранда, оглянись: вокруг реальный мир. Он не кусается.
— Знаю, — вздохнула Миранда.
— Тогда, значит, пицца, в реальном мире. Пицца, бутылка вина и немного пьяного разврата.
— Нет, Мерсия, не сегодня. Я действительно устала.
— Миранда, там же все придумано. Такого никогда не бывает. Они обвенчались под колокольный звон, и все счастливы? Чушь, они кидаются друг в друга посудой, трахаются за спиной друг у друга, и все безудержно спиваются. В реальном мире ты в лучшем случае встретишь чудика, такого же затурканного, как ты, и успеешь немного порадоваться жизни, прежде чем — бац! — он трахает другую, а ты слезно названиваешь мне, мечтая выпить эту несчастную бутылку вина со своей настоящей подругой.
— Мерсия.
— Да?
— Мне пора идти.
— Только не в страну «они жили долго и счастливо». Знаешь, почему твои сказочки начинаются со слов «давным-давно»? Потому что такое только давным-давно и бывало, а с тех пор жизнь — сплошное дерьмо.
— Мерси.
— Всего-навсего пицца, на скорую руку; вся толпа давно гуляет. Кстати, и вина осталось только полбутылки. Половину я уже выпила.
Миранда хмуро глянула вверх по лестнице и увидела, что Тони Изсоседей быстренько отшатнулся.
— А может быть, пойдем в бар, опрокинем парочку «докторов Нет»? — Мерсия сегодня явно переживала обострение своей боязни одиночества, осложненное приступом дружелюбия. У подруг была такая игра — каждую неделю они выбирали идущий по телевизору фильм и всю неделю пили то же самое, что и персонажи. На этой неделе повезло Джеймсу Бонду — сухое мартини, смешать, но не взбалтывать.
— Доктор что? — коварно переспросила Миранда.
— «Нет».
— Вот именно.
Мерсия пораженчески вздохнула:
— О’кей, тогда до завтра, Бригитта.
