утра она все окончательно поняла. Ей оставалось задать лишь один вопрос, ответ на который стал бы ключом к разгадке. Обессиленная, она снова рухнула в кровать и погрузилась в глубокий сон, из которого ее вырвал звонок мобильного. Аля не сразу сообразила, где находится и почему спит не в своей постели. Спустя несколько секунд вернулось воспоминание о произошедшем, она нашарила телефон и уставилась на номер – дядя Паша. Затем перевела глаза на время – семь тридцать утра. Рабочий день у нее начинался в девять, так что для звонка должна была быть уважительная причина.
– Кто-то умер? – безрадостно поинтересовалась она, ответив на звонок.
– Умер, Аля, – без экивоков подтвердил дядя Паша. – Серябко.
– Что? – От неожиданности Аля подскочила на кровати.
Вчера она оставила его живым и относительно невредимым (ну не считать же, в самом деле, перелом руки и сломанные ребра значительными повреждениями). А теперь он мертв?
– Что слышала. Это не все. Его секретарша, эта идиотка Горина, утверждает, что убила его именно ты. – В трубке повисла скорбная пауза.
– Ты же знаешь, если бы у нее была такая возможность, она бы меня на костре спалила. – Не отнимая телефон от уха, Аля огляделась в поисках одежды. В этот раз сестра не стала ставить над ней эксперименты. На стуле рядом с кроватью лежали джинсы, футболка, свитер с затейливой горловиной и носки. Аля включила телефон на громкую связь и начала одеваться.
– Аля, ты была вчера у Серябко? – глухим голосом поинтересовался Пал Палыч.
– Была, – призналась Аля. Отрицать было бессмысленно – ее видели многие, к тому же в офисе есть камеры.
– Дуй в управление, живо. Даю тебе десять минут.
Пал Палыч отключился, не прощаясь, что свидетельствовало о крайней степени его недовольства.
Одевшись, Аля выскочила из комнаты. Сестры дома не было – та каждый день в шесть утра отправлялась в спортзал. На просторной кухне обнаружился стакан свежей воды с лимоном, рядом с ним записка: «Просто нажми на кнопку кофейной машины». Рассудив, что тридцать секунд глобально не изменят ситуацию, Аля сделала, как предложила сестра. Чашка для кофе – тонкая работа костяного фарфора – уже стояла на подставке машины, Аля нажала на кнопку, и в воздухе разлился божественный аромат свежемолотого кофе. Аля зажмурилась от удовольствия.
Одним залпом выпила стакан воды (и мама, и сестра в один голос утверждали, что стакан воды с лимоном с утра чрезвычайно полезен). Затем медленными глотками выпила обжигающий кофе. Поставила посуду в посудомойку, обулась, накинула один из Никиных пуховиков, оставленный на видном месте для сестры (всю остальную одежду Ника хранила в шкафу), и быстрым шагом вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь. По пути она набрала номер Эммы Яковлевны:
– Это Орлова. Скажите, где именно на ремонте находится яхта Петера Самуиловича?
– На верфи, я же вам сказала, – Эмма Яковлевна удивилась ее вопросу.
– На местной?
– Нет, Петер Самуилович отправил ее в соседнюю область.
– Почему?
– Я, – Эмма Яковлевна растерялась, – я не знаю. Босс отдал приказ, а я исполнила.
Аля дала отбой и удовлетворенно улыбнулась – она оказалась права. Дурацкая яхта расставила все точки над «i».
Недолгий путь до управления она проделала на максимальной скорости. Кивнув дежурному, поднялась прямиком в кабинет дяди. Приемная пустовала – секретарь приходила на работу к девяти, поэтому Аля, стукнув для приличия в дверь, открыла ее, вошла и плюхнулась в кресло, стоящее перед столом Пал Палыча. Тот был мрачнее тучи.
– Ты зачем к Серябко ходила? – набросился он на нее без приветствия.
– Затем, что он обещал оплатить Ромкину операцию. Я просто принесла ему номер счета. – Дяде Паше не было смысла врать, старый лис все равно докопается. Лучшее, что могла сделать Аля в такой ситуации, – это просто не говорить всей правды.
– С чего бы это он вдруг решил так экстренно оплатить операцию твоему мужу? – В тоне дядьки сквозило недоверие.
– Почему экстренно? Он давно обещал, – изобразила удивление Аля.
– Его водитель утверждает, что вчера утром Серябко попал в небольшую аварию. Недалеко от дома, в лесу, он сбил некую девушку, которая, по его словам, «сама упала под колеса автомобиля». Его босс с девушкой был явно знаком, и она сообщила ему нечто, что заставило Серябко отправить водителя погулять в лес. После короткого разговора с девушкой его работодатель так разнервничался, что, забыв о своем шофере, сам сел за руль и умчался в офис. Ты знаешь, о чем идет речь?
– Понятия не имею, – фальшиво удивилась Аля. Дядя Паша продолжил сверлить ее взглядом.
– Бедняге-водителю пришлось идти на рабочее место пешком, без денег и мобильного. Добравшись до офиса, он прямиком направился в кабинет шефа, потому что в пять вечера у того была назначена встреча у стоматолога. Дверь кабинета оказалась закрыта, он позвонил Людмиле, та сообщила, что шеф в разобранном состоянии и вряд ли поедет сегодня к стоматологу. Водитель уехал домой. А сегодня утром, заехав за Серябко, как обычно, домой, не обнаружил его там. Зато жена Серябко пребывала в истерике и сообщила, что муженек не пришел домой ночевать. Обеспокоенный водитель, охрана и твой новый друг Светозар, который пришел утром побеседовать с Серябко, выбили дверь в кабинете промышленника и обнаружили Серябко мертвым.
– Из-за чего он умер? – осторожно поинтересовалась Аля, холодея от страха. Возможно, она действительно не рассчитала силу, или сломанное ребро проткнуло жизненно важный орган. Серябко мог скончаться от болевого шока.
– Ему перерезали горло так же, как и Шульману с Вовкой, – после краткой паузы сообщил Пал Палыч.
Аля с облегчением рассмеялась и откинулась на спинку кресла.
– Что смешного? – возмутился дядя Паша. – Его секретарша утверждает, что вчера утром шеф был не в себе и последняя, кто его видел живым, была ты. Ты пришла в офис, притом что охране был дан приказ не впускать тебя ни при каких обстоятельствах. Сообщила бедной женщине, что ее босс изменил мнение о ваших с тобой отношениях, зашла в кабинет к Серябко и закрыла двери на ключ. Пробыла в кабинете недолгое время, после чего ушла, прихватив с собой ключ от его кабинета. Тебе есть что сказать по этому поводу?
– Хотела, чтоб человеку дали отдохнуть, – чувствуя, как напряжение отпускает, сообщила Аля. – Или ты думаешь, что я ношу с собой кинжал, которым перерезаю горло всем, кто косо на меня посмотрит?
– Аля, ты что, не понимаешь? – Пал Палыч встал с места, обогнул стол и в три шага подошел к ней. Присел перед креслом и взял ее руки в свои, совсем как в детстве. – Плевать,
