Собираюсь еще с минуту. Когда открываю глаза, вижу почти у самого носа невероятной красоты колечко. Совсем не то, что я оставила в его квартире. Всего один камень, но совершенно неприличного размера и огранен в форме сердца.
– Сашуль, будешь моей женой?
Снова закрываю глаза, не в силах сдержать слезы. Опускаю голову и реву в голос.
– Не та реакция, на которую я рассчитывал, – вздыхает, поглаживая мое колено. – Сашуль. – Поднимает мою голову за подбородок. – Не хочешь выходить за меня? Ну давай, не знаю… пойдем на свидание?
– Нет, – выдавливаю через силу.
«Отбегалась», – добавляю мысленно.
– Ну а чего хочешь? Все сделаю, только скажи.
– Потому что плачу?
– Потому что люблю тебя.
– Все нервы мне вымотал своим «просто», – говорю с обидой, хлюпая носом.
– Так я думал, что… черт.
– Ну и кто тут тупой?
– Очевидно, я. Заразно, походу.
– Вот ты, – прыскаю и толкаю его в плечо, но он даже не двигается.
– Не выношу твоих слёз, – берет мою правую руку в свою и целует пальцы, заглядывая в глаза. Вытаскиваю один только безымянный, опускаю поверх его и вижу широкую счастливую улыбку.
Он надевает кольцо, встает, отряхивает колено и подает мне руку. А когда я вкладываю свою и поднимаюсь, наклоняется и вместо такого логичного поцелуя закидывает меня на плечо. Взвизгиваю, вцепляясь в его спину, Родион довольно хмыкает и игриво шлепает по попке, а потом нагло задирает подол и угрюмо вздыхает:
– Выглядит так, будто меня там не ждут.
«Еще как ждут, – вздыхаю мысленно, – только как тебе об этом сообщить?».
ЭПИЛОГ
День 1
– Мне нужно кое в чем признаться, – решаюсь поздним вечером, когда Родион уже одной ногой в царстве Морфея.
Сонную одурь с него как ветром сдувает. Резко садится в кровати, расправляет плечи, но через минуту опускает и оборачивается на меня со взглядом побитой собаки.
Сажусь тоже, обхватывая его обеими руками.
– Я тебя люблю.
– Ты говорила. И уверяю, я запомнил, – отвечает недовольно.
– Я тебя обманула.
– Мне сразу тебя грохнуть или будешь настаивать на последней трапезе?
– Есть и вправду хочется…
– Саша, – рычит медведем.
– Не в том, что люблю, – заверяю торопливо. – До этого. Недели две назад, может чуть больше…
– Са-ша, – хмурится и сжимает челюсти.
– Я не выпила ту таблетку, – отрываю пластырь и закусываю губу в ожидании страшной кары.
Лицо Туманова разглаживается. В глазах появляются искорки надежды. А я вдруг отчетливо понимаю, что плевать ему на ложь. Важен лишь сам факт.
– Я еще не делала тест, но задержка прилично… хотела вместе.
– Давай, – хрипит и улыбается. Откашливается и повторяет: – Давай. Сейчас?
– Ну вообще больше шансов утром…
– Давай сейчас и утром. Только в аптеку сгоняю, я быстро.
Начинает сползать с кровати, я дожидаюсь, когда полностью оденется и хихикаю:
– У меня с собой.
Родион бросает на меня укоризненный взгляд, а я не могу сдержать широкой улыбки. В одной простыне проплываю мимо него, торжественно выхожу из спальни и ускоряю шаг до сумочки. Обратно почти бегу, но в комнату вхожу все так же вальяжно.
– У тебя пятки к полу прилипают, – замечает со смешком, когда я почти успеваю закрыться в ванной.
День 2
Туманов лежит с закрытыми глазами. Руки за головой, на губах блуждающая улыбка, простынь прикрывает лишь самое сокровенное, все прочее великолепие манит мой взгляд. Еще совсем рано, спать и спать, но я на таком внутреннем подъеме, что четыре часа перезагрузки кажутся излишеством. Хватило бы и трех. Двух. Вообще не спать.
Двигаюсь ближе и, прежде чем устроить голову на его груди успеваю увидеть, что его улыбка становится шире. Он сразу же опускает на меня руки и подтягивает выше, крепко обняв и поцеловав.
– А еще она беременна, – говорит хвастливо, а я смеюсь ему в шею. – Мне надо кому-нибудь рассказать, Саш. А то порвет.
– Кому?
– Всем. Поехали на дачу? По пути заскочим к Зотову и Василию.
– Иришка застукала мне в аптеке за покупкой теста, так что брат уже в курсе. Кстати, о даче…
– Было?
– Было, Родь, – вздыхаю. – Еще как было… прям ух как.
– Я так и понял, – ворчит и шлепает по попе. – Не понял только, почему под дуру закосила. Точнее, понял по-своему.
– Расстроился? – сама расстраиваюсь и трусь о его шею носом.
– Пиздец как. Не ври мне больше, Саш. Никогда не ври, не юли и даже мысли не держи. Наказывать буду жестко.
– Ты так наказываешь, что хочется ослушаться. Как можно грозить пряником? Кто так делает вообще?
Туманов обреченно вздыхает и целует меня в голову.
– Я. Скажи спасибо моей матушке.
«Всенепременно», – думаю и ухмыляюсь, пользуясь тем, что он меня не видит.
День 5
– Я понял, почему вы тут окопались, но не понял, куда вам, нахрен, столько компота? – сокрушается Зотов, разглядывая вереницу трехлитровых банок на полу.
– Внутрь, – хмыкает Родион.
– Яблок хоть задницей ешь, – морщусь и задираю гудящие ноги на колени Туманова. – Урожайный год. Возьмешь ящик?
– Задницей есть?
– Ну не своей же. Беременным нужны витамины.
– Яблоками меня еще не пиздили. Отличная идея, Сань.
– Да ладно тебе, – отмахиваюсь вяло, потому что Родион уже начал разминать мои ступни и такого экстаза я не испытывала… да никогда. – Как хорошо… – бормочу, закатывая глаза. – Разочек в нос дала и все. Подумаешь, – заканчиваю мысль.
– Еще цветами.
– Может, у нее аллергия.
– Ага, на меня.
– Так быстро сдаешься?
– А с чего бы мне напрягаться? Не хочет помощи – не надо. Уговаривать не собираюсь.
– Отвези ей яблок, – поддерживает Туманов. – Похер ей на твои бабки.
– А мне – на нее.
На следующий день просыпаемся часов в шесть, а его уже и след простыл. Приезжает часа через три, задумчивый и хмурый.
– Не приняла? – спрашиваю ласково, на всякий случай поглаживая его по руке.
– Приняла, – отвечает задумчиво.
– А чего ты тогда такой?
– Не знаю. Спасибо сказала.
– И?
– И улыбнулась. Ведьма. Стопудово прокляла.
– Неужели? – уже едва сдерживаю улыбку, а Родион тактично отходит, чтобы давиться смехом подальше.
– Отвечаю, – заявляет авторитетно. – На других баб даже смотреть не хочется.
День 7
– Я уволился, – объявляет брат с порога, а Иришка льнет к его плечу и загадочно улыбается.
– Все к лучшему, – успевает поддержать папа. – Скоро сын, работа у тебя сложная, опасная. График ненормированный. Офис? – интересуется невзначай.
– Ну, почти, – чешет затылок брат и проходит в кухню. Бросает на стол синее удостоверение, а глаза папы расширяются.
– Кажется, я немного поторопился.
– Круто! – брякаю уважительно, раскрывая корочку частного детектива.
– А, да, вот еще, – мямлит брат, доставая из пакета диплом. – Заочно, но…
Папа дрожащими руками берет документ, а Ольга Михайловна громко всхлипывает и складывает ручки у груди. Не выдерживает и первой торопится обнять героя дня.
– Да заочно же, – окончательно смущается брат, а его лицо наливается краской.
– Васечка, какой ты молодец! – старательно подливаю маслица в пожарище на его лице. – Когда только успел?
– Пару месяцев назад, – не удерживается от издевки брат, – не хотел своими новостями затмевать твои.
Прикусываю язык и тяну его за уши вниз, много раз целуя в одну щеку.
– Сыщик – не лихо? – шепчу едва слышно.
– Пока помощник. Потом.
Отмечаем, конечно же. Все веселятся, кроме Зотова. Этот сидит грозовой тучей, а мы с Родионом то и дело переглядываемся, ожидая первый раскат грома. Но Дима бросает ключи от машины на холодильник и опрокидывает первую стопку.
– В общем, Сергеич меня крепко в оборот взял, – делится брат, когда вдвоем прогуливаемся по саду. – Зачем тебе этот геморрой, бюрократия, зарплата нищенская. Кругом одни алкаши, бандюги и наркоманы, сам толком детства не знал, ребенку своему того же желаешь? По существу все, я сам об этом думаю постоянно, но надо отдать ему должное, знал, куда давить. Я, говорит, свое отбегал, пожить для себя хочу, а ты молод, с нужными людьми познакомлю, опытом поделюсь, работенка не пыльная, сам себе дела выбираешь. По большей части в тачке торчать с фотоаппаратом, так что… Да и деньги... А я так удачно юридическое образование получил, он буквально за пару дней мне лицензию выбил через знакомых. Да и Иришка поддержала.
