Ригз съежился от мысли, каким он был доверчивым. Мир взорвался перед ним, а когда он пережил все это, то понял, что он не один из тех хороших парней, как полагала его дорогая Барбара. А может, он никогда и не был одним из них. Может, он всю свою жизнь был подонком. Создание Виктора Лазара, корчащееся в грязи.
Были периоды, длившиеся иногда годами, когда Виктор не беспокоил его своими заданиями. И тогда он снова начинал верить, что он нормальный человек. Но рано или поздно этот хитрый мерзавец все равно звонил ему. Если бы у Виктора Лазара хоть раз возникли бы какие-то проблемы с законом, он бы послал Барбаре и девочкам свое грязное видео и еще одну копию отправил бы на местное телевидение. Счета Ригза предали бы огласке и заморозили. Детали убийства Питера Лазара стали бы достоянием общественности. То же самое произошло бы, случись Виктору умереть каким-нибудь странным способом. Если Ригз собирался влачить свое жалкое существование дальше, то Виктор Лазар должен был здравствовать. Но Кейхилл и Макклауд действовали сами по себе. Чертовы сыскари. Они едва все не испортили.
Он посмотрел на монитор, который лежат на пассажирском сиденье. Жаль, он не утопил эту маленькую дрянь вместе с отцом. Она видела его сегодня, и если и не узнала сразу, то непременно узнает позже. Ее глаза отметили его уродливую трансформацию из человека в тварь дрожащую. И он хотел эти глаза закрыть. Навсегда.
Он заметил очередной знак и свернул. Ригз притормозил у забегаловки, зашел внутрь, заказал бурбон и стакан молока. Это все. что он мог себе позволить в таком состоянии. Он сможет проехать остаток пути, если боль в желудке не доконает его. Ригз смешал несколько таблеток антацида[15] с молоком и выпил. Этот трюк уже месяцев восемь не действовал, но он продолжал глотать эту гадость по привычке. Он подумал, как хорошо было бы заснуть за рулем и врезаться в дерево. Это казалось неплохим выходом. Просто звон разбитого стекла, скрежет металла и темнота. И все.
Он оставил деньги на барной стойке и вышел. Лужи на стоянке покрывала рябь из-за колючего ветра. Он сел в свой «таурус»[16] и закрыл глаза, прижав руки к животу.
Мысли метались в черепной коробке, как крысы в лабиринте. Но выхода все равно не было, и мысли замедлили бег. Осталась только одна большая старая больная крыса. То бишь он.
Он вставил ключ в замок зажигания. Услышал скрип кожи о кожу. Почувствовал холодную сталь дула пистолета у своей шеи.
— Не дергайся, — прошипел кто-то.
Открылась пассажирская дверь. Человек взял в свободную руку монитор и залез внутрь. Ригза обдало зябким воздухом, как будто кто-то открыл дверь в рефрижератор с мясными тушами.
Мужчина улыбнулся:
— Добрый вечер, мистер Ригз.
Ригз сидел и думал, может ли быть хуже.
— Ты кто такой?
Мужчина разглядывал монитор, нажимая на кнопки.
— Нас никогда не знакомили, но мы связаны одной судьбой. Вы не против, если я буду называть вас на ты, Эдвард?
— Если тебе нужны деньги, то у меня нет…
— Мне доставило удивительное наслаждение казнить Джесси Кейхилла, Эдвард, — сказал мужчина. — Я должен поблагодарить тебя за предоставленную возможность.
Кровь застыла в жилах у Ригза.
— Новак, — прошептал он.
Улыбка на лице гостя стала еще шире. Его глаза блеснули в темноте.
Ригз старался держать себя в руках.
— Что тебе от меня нужно?
— Несколько вещей вообще-то, — ответил Новак. — Можешь начать с информации, которой ты располагаешь по Рейн Камерон.
Ему стало так холодно, что его начало потрясывать.
— Я не знаю…
— Заткнись. — Голос Новака прозвучал как выстрел, и дуло пистолета болезненно уперлось в позвоночник. — Тебе не надоело лизать руку Лазара?
Ригз оторопел, но ничего не сказал.
— Это твой шанс, мой друг, — продолжал Новак. — Шанс отомстить ему за все то зло, что он тебе причинил. Заставь его платить по полной программе за то, что ты ползал на брюхе всю свою жизнь.
Он представил себе лицо Барбары. Морщинка на переносице его жены уже так глубоко врезалась, что невозможно понять, когда она хмурится, а когда нет.
— Я не работаю на Виктора Лазара, — выдавил он сквозь онемевшие губы.
Глаза Новака блеснули, как лезвие ножа в неоновом свете забегаловки.
— Конечно, конечно, — согласился он. — Теперь ты работаешь на меня.
Ригз заставил себя вздохнуть.
— Нет, — сказал он. — Давай, жми на курок. Избавь меня от этого бреда. Ну же, жми.
Новак посмотрел на него задумчиво, затем кивнул своему человеку, который тихо сидел на заднем сиденье. Пистолет исчез.
— Очень хорошо, — прямо заявил Новак. — Давай посмотрим на ситуацию в другом свете.
— Ты не можешь меня контролировать. Мне уже на все наплевать. Я ничего не буду делать.
Новак нетерпеливо вскинул руку.
— Если возможность наказать Виктора и спасти свою жалкую жизнь — недостаточная мотивация для тебя, то вот что я скажу. Ты, видимо, не знаешь, в какую компанию попала твоя дочь Айрин.
Ригз думал, что страшнее уже не бывает. Как наивно. Страх — это бездна, в которую он падал. Все ниже. И ниже.
— Помнишь, Айрин поехала кататься на лыжах в горы? С подружками… Марика, Белла и Саша.
— Да, — ответил он. Его голос сорвался.
— Айрин встретила молодого человека, когда вышла в холл, чтобы выпить какао. Парень был хорош собой, с романтическим иностранным акцентом и длинными светлыми волосами. Он представился ей как Джордж.
— Нет, — выдохнул Ригз.
— Девчонка, правда, сопротивляется, что делает ей честь, да и тебе, наверное, тоже. Но Джордж уверен в силе своего обаяния. Он непременно затащит ее в постель. И ты, мой друг, поможешь мне в этом.
— Ты не посмеешь.
— О нет, поверь мне, я посмею. Так что решай сам, Эдвард. Это может остаться для нее одним из приятных воспоминаний, а может превратиться в настоящий кошмар, через который ни один отец не сможет пропустить свою дочь.
Ригз закрыл глаза и представил Айрин в бассейне для гребли. Она всегда помогала ему убирать листья. А потом любила посидеть у воды с журналом. Милая, тихая Айрин, которая всегда старалась угодить всем на свете.
— Не спеши, подумай, у тебя уйма времени, — мягко сказал Новак. — Я не тороплюсь. А Джордж потерпит, хотя он здорово запал на Айрин. Она такая красивая. А он обожает такие задания.
— Не смей трогать мою девочку. — Его слова упали в пустоту, лишь смешок Новака раздался в ответ. — О Боже, — прошептал он. Как будто Богу было до него дело после всего того, что он сделал, после того, как он стал тем, кем он стал.
— Один телефонный звонок. — Голос Новака со слабым акцентом, словно серной кислотой прошелся по нервам Ригза.
