— Только этот последний раз. и все, — сказал он. — Подумай о свободе и покое. И вот еще что, Эдвард.
Ригз повернул голову, уже стоя в дверях. Взгляд его походил на взгляд загнанного зверя.
— Чтобы ни один волос не упал с ее головы. — Виктор выразился очень четко. — Не важно кто, ты ли, кто другой. Если ты меня подведешь, то я тебя уничтожу полностью. Полностью. Ты меня понял?
Лицо Ригза исказилось.
— Ты совсем спятил, Виктор. Почему ты все это делаешь? Девчонка нас с тобой уничтожит.
— Потому что эта девчонка стоит десятерых таких, как ты, жалкое ничтожество. А теперь пошел вон с глаз моих. Видеть тебя больше не могу.
Ригз развернулся в дверях. Воздух между ними вибрировал от ненависти.
— Ты ненавидишь меня за то, что я убил Питера? Просто у тебя самого кишка тонка для этого оказалась, слащавый мерзавец. И ты еще смеешь ненавидеть меня за то, что я сделал за тебя грязную работу?!
Ноздри Виктора дернулись от отвращения. От этого человека разило мерзостью, разложением, злобой и неминуемой смертью.
— Не доводи до греха, Эдвард, — сказал он. — Я уже начинаю терять терпение.
— Помнишь, что ты говорил о предательстве и ненависти к самому себе? Посмотри в зеркало, Виктор. Ты плюешь на меня — значит, плюешь и на себя.
— Захлопни пасть и иди выполнять свою работу. Пшел вон.
Виктор слушал удаляющиеся шаги. Он сжимал и разжимал кулаки, подавляя в себе желание пойти следом за Ригзом и избавить его от мучений. Раз и навсегда. Из-за угла. В спину. Как он того и заслуживает.
Да, пришло время устроить Эдварду Ригзу достойные проводы на пенсию. Что-нибудь совсем особенное, чтобы отплатить ему за долгие годы преданной службы. Он был ходячим трупом с тех самых пор, как посмел убить Питера, но его никчемная жизнь и так не стоила и ломаного цента. Виктор просто выжимал его как лимон, прежде чем привести приговор в исполнение.
Он знал, что это цинично. В конце концов, приказ убить младшего брата он отдал сам. Но Виктор давал Питеру шанс за шансом. Он урезонивал его, молил, наконец, угрожал. А ведь он только и делал всю жизнь, что работал на благо родственников. Он делал всю черновую работу, чтобы они могли жить в роскоши.
После всего, что сделал, ему ответили таким предательством!
Конечно, что толку думать об этом сейчас? К тому же все, до чего он мог додуматься, он уже тысячу раз обсудил сам с собой. Он налил себе стакан виски и выпил залпом, стараясь не сравнивать себя с Эдвардом Ригзом. Он-то еще так не спекся.
Заказать Питера, чтобы защитить Катю, было чем-то странным, думал он раньше, сомневаясь все время. Но все же в том был свой безумный смысл. И Ригз являлся идеальной кандидатурой для выполнения этой миссии. Несмотря на все свои ужасные личные качества, он оставался профессионалом. А самое замечательное заключалось в том, что в деле с Маккеем это был беспроигрышный вариант. Сет непременно заметит, что за его любовницей хвост. Его действия были предсказуемы от начала и до конца.
Забавно будет посмотреть, как дело закончится убийством Ригза руками Маккея. Тем лучше. Все пройдет как по маслу, а Виктора избавят от беспокойств и лишних затрат. А поскольку Маккей никогда не узнает, кто послал Ригза, он решит, что это человек Новака, и с удвоенной энергией будет оберегать его племянницу от любого, кого Новак пошлет еще. Все было идеально просчитано. Тютелька в тютельку.
Но, как ни печально, Ригз испохабил его чудесное настроение, которое он чувствовал после вечеринки. Он получил истинное удовольствие от красоты Кати, обрамленной наконец-то в подобающую оправу и избавленной от дурного влияния Аликс. Но Ригз открыл ящик Пандоры. Отвратительные воспоминания, словно летучие мыши, порхали в его голове.
Отворилась дверь, и он почувствовал запах духов Мары. Она бесшумно подошла, ступая по обюссонскому ковру.
— Я видела, как ушел Ригз, — сказала она. — Я велела Чарли отвезти его на материк.
— Спасибо, Мара.
Он почти уже отправил ее отдыхать. Он знал по горькому опыту, что в таком настроении секс превратится в катастрофу. Но и у него были слабости. Он повернул голову и посмотрел на нее.
Она переоделась. Исчезло длинное вечернее платье с высоким разрезом сбоку и украшение, вплетенное в волосы, — японский жемчуг. Она распустила волосы. Длинные темные пряди придавали ей более мягкий, уязвимый вид. Она надела простую тунику из белого шелка, которая открывала взору всю прелесть ее длинных бронзовых бедер. Кольца на большом пальце ноги не было.
Она встретилась с ним взглядом своих топазовых глаз и посмотрела на стойку с мониторами. Она удивленно нахмурилась и указала рукой на черный экран:
— Не работает? Виктор покачал головой:
— Любовник моей племянницы предпочитает уединение. Она кивнула, не отводя взгляда от мониторов.
— А они хорошо смотрятся вместе, — сказала она.
Он встал, чувствуя подступающее тепло. Поразительно. Он подошел к ней сзади, вдохнул аромат ее духов, прикоснулся к тяжелым волосам.
— Это ты выбрала для нее Дольче и Габбану?
Плечико Мары приподнялось.
— Выбор был очевиден. Несложно было сделать из нее красавицу. Она ослепительна.
— Как и ты, моя прелесть, — прошептал Виктор. — Как и ты. — Он поднял ее волосы, чтобы насладиться изгибом ее прекрасной спины и нежной изящной шеей. — Восхитительно.
Мара улыбнулась, глядя сквозь опущенные ресницы, затем снова посмотрела на монитор. Она взялась за мышь и с легкостью эксперта увеличила изображение на семнадцатом мониторе.
Это был Серджо с двумя восточными девушками и молодым красивым светловолосым парнем. Они свились в такой клубок, что Виктор удивился, как Серджо удается это, учитывая его возраст.
Они немного понаблюдали. Мара переключилась на девятый монитор. Там известный кардиолог, доктор Вэйд, давал своему сердцу приличную нагрузку, развлекаясь с изящной женщиной цвета кофейных зерен. В этот самый момент она как раз работала над выдающейся частью анатомии доктора.
Мара переключалась от монитора к монитору, исследуя активность в большом доме. Виктор не обращал внимания на экран, ему все это надоело много лет назад. Но наблюдение за тем, как Мара наблюдает за другими людьми, предающимися разврату, медленно пробуждало его либидо. Так змея просыпается от зимней спячки в своей норе.
— Тебе нравится подсматривать. Мара? — мягко спросил он.
Она отклонилась, пока не коснулась его груди своей спиной. Ее мягкое теплое тело было легче пушинки.
— Мне много чего нравится, — ответила она.
Он опустил руку на ее шелковистое бедро и провел вверх по коже, забираясь под короткую тунику. Он с удовольствием обнаружил, что под легкой тканью ничего нет. Он также отметил, что она чисто выбрита, лишь легкий, на грани флирта, пушок на лобке. Она расставила ноги со сладострастным вздохом. Он исследовал дальше и понял, что она готова. Она заскользила своим телом навстречу его руке.
