Морана понимала его слова, но все, на чем держался ее мир, рухнуло, вся ее жизнь пошатнулась, а будущее стало призрачным. В это мгновение, пока она прямо в одежде сидела вместе с ним под струями холодной воды и смотрела в его голубые глаза, значение имело лишь одно.
– Только не начинай снова меня ненавидеть.
Тристан вновь сжал ее горло:
– Знаешь, почему мне нравится так тебя держать?
Она помотала головой.
– Я чувствую твой пульс под своей ладонью, – произнес он, глядя на нее горящим взглядом и прикосновением пальцев завладевая ее жизнью. – Твое тело, твоя жизнь, твое сердце – все это теперь принадлежит мне. Доверь мне их сберечь.
Морана прижалась к его груди и разрыдалась из-за всего, что они потеряли. Но оба держались за то, что обрели.
* * *
– Я хочу, чтобы в дальнейшем не возникало вопросов, – пояснил Данте, окидывая мрачным взглядом всех присутствующих в комнате мужчин и нескольких женщин. – Со следующей недели я возьму управление всем бизнесом на себя и хочу, чтобы вы явились и доложили мне обо всем, что утаивали для моего отца. Теперь все будет иначе, и если вас это не устраивает – дверь там. Катитесь к чертям.
Данте изменился. Морана не знала, что произошло и что он увидел в конверте, но Данте с безмятежной улыбкой устремился навстречу опасности, о чем, как она думала, даже не подозревал.
Морана смотрела на него через стол, присутствуя не в качестве друга, а в статусе выжившей наследницы Виталио на западе. Собрались и все остальные члены Клана, пребывавшие в потрясении от смерти Лоренцо Марони и внезапного возвращения Данте из мертвых.
Тристан сидел рядом с ним с таким же серьезным видом, его пристальный взгляд не упускал ни единой эмоции на лицах. Никто не вышел из комнаты. Данте кивнул.
– Хорошо. На этой неделе будем оплакивать кончину моего отца. Благодарю за то, что пришли.
Люди неторопливо покинули комнату, не перешептываясь, ничего не обсуждая. Морана заметила, как Лео Манчини, младший брат Марони, перед уходом бросил на Данте разгневанный взгляд.
– С ним будут проблемы, – сказала Морана, когда все ушли.
Данте поднялся с кресла, подошел к окну и посмотрел на собравшихся на улице. Он был безупречно одет, но не брился со времени своего возвращения. Ему очень шла щетина. Его профиль выглядел суровым, резковатым и, если честно, немного пугающим.
– Я знаю, – отозвался он, глядя в окно. – Лео всегда жаждал власти и хотел выйти из тени моего отца. Я с ним разберусь.
Она в этом не сомневалась.
Морана взглянула на Тристана и увидела, что он, слегка нахмурившись, наблюдает за Данте.
– И каков план? – спросила она с энтузиазмом, пытаясь разрядить обстановку.
– Хочешь возглавить мафиозную семью?
Морану удивил его вопрос.
– Хм, нет. Не особо.
Наконец Данте усмехнулся и повернулся к ней, прислонившись к окну.
– Вы собираетесь пожениться?
Погодите-ка, что?
Морана посмотрела на Тристана округлившимися глазами, не зная, как отвечать на это. Тристан помотал головой:
– Только после того, как найдем Луну.
Данте кивнул с задумчивым видом.
– Знаешь, неспроста Альянс так долго процветал под началом этих троих. Мой отец с Габриэлем занимались бизнесом, а твой отец – информацией.
– Я могу заняться бизнесом в Шэдоу-Порте, – послышался голос Тристана.
– А я бизнесом в Тенебре, – подключился Данте.
– А я информацией, – кивнув, подхватила Морана.
Данте подошел к столу отца – теперь уже его столу, – достал бутылку с винтажным скотчем, налил его в три бокала и подал им по одному.
– За Альянс, – поднял он тост.
– За поиски пропавших девочек, – поддержал Тристан.
– За будущее. – Морана чокнулась с ними бокалами и посмотрела мужчинам в глаза.
Теперь они семья.
И впереди их ждал долгий путь.
Эпилог
Тристан
Черт.
Тристан наблюдал, как прядь темных волос всколыхнулась от выдоха лежащей рядом женщины, взметнувшись в воздух, а потом снова падая на ее гладкую кожу. Во сне она казалась слабой. Хрупкой.
Напоминала ему о маленькой девочке, которая когда-то ему улыбнулась.
Она проснется в любой момент и взглянет на него этими блестящими глазами, источая огонь, что живет у нее внутри. От вида этих глаз у Тристана всегда что-то происходило внутри. Будучи мальчиком, он не понимал эту тяжесть в груди. А став мужчиной, начал узнавать. Она смотрела на него, обнажив когти против мира, однако ее ненависть, ее страсть, а теперь и сердце целиком принадлежали ему.
Эта маленькая женщина с душой воина покорила его. Он был умным парнем, но никогда не встречал никого с таким умом, как у нее, и оттого порой чувствовал себя идиотом. Хотя ничуть не возражал.
Тристан нежно провел пальцем по ее плечу, восхищаясь мягкостью чистой кожи, затем вниз к животу и слегка улыбнулся. Он знал, что иногда она втягивала живот, чтобы тот выглядел более плоским. Чего Морана не понимала, так это того, что, даже набрав несколько лишних килограммов, она останется самым красивым созданием, которое он только видел.
И он до сих пор пребывал в растерянности, отчего такая умная женщина снова и снова его выбирала. Его.
Она целовала его залитые кровью руки, прикасалась к шрамам, оставшимся после пережитой боли, а, глядя на него, видела лишь мужчину. Она всегда была такой, его Морана. И хотя он не мог ничего ей дать, все равно каждый день старался. Ему претило даже на секунду задуматься о том, что сделает, если однажды она пожалеет о своем выборе.
Рядом просигналил телефон.
Морана пошевелилась, издав нежный звук недовольства, а потом удобнее устроилась в изгибе его шеи, овевая кожу теплым дыханием. Тристан улыбнулся и проверил сообщение.
Все на месте.
Удовлетворение, которое он никогда не рассчитывал обрести, окутало его, словно уютное одеяло, согревая изнутри. Поцеловав Морану в лоб, он высвободился из ее объятий и встал.
– Ты куда? – невнятно пробормотала она в подушку.
Черт, а она милая по утрам.
– У меня для тебя сюрприз.
Он увидел, как любопытство взяло над ней верх, и Морана открыла один глаз, а потом застонала:
– Лучше бы это был не секс, а не то я тебя убью, Тристан. Приблизишься к моей киске в ближайшую неделю, и я тебе прикончу.
Его губы невольно дрогнули.
– Не слышал, чтобы ты жаловалась прошлой ночью.
– Жаловалась, – возразила она, приподнимаясь. Свет упал на ее шею, и он увидел следы, покрывавшие ее кожу.
Его захлестнуло удовольствие. Ему это нравилось. Очень нравилось.
Покачав головой, Тристан поднял жалюзи, и спальню пентхауса залил солнечный свет.
Морана прищурилась и со стоном опустила голову обратно на подушку.
– Я не могу пошевелиться. Все болит.
Тристан наклонился, подхватил ее на руки вместе с простынями и отнес в просторную ванную. Поставив ее на ноги, сладко поцеловал припухшие губы, отчасти ожидая, что она откусит ему язык, если он углубит поцелуй. Он сомневался, что она представляла, как сильно изумляла его, и это чувство было не знакомо ему до встречи с ней.
Ощущая небывалую легкость в груди, он набрал ванну, понимая, что перестарался прошлой ночью. Впрочем, у него имелась веская причина.
Насыпав немного соли для ванн, стоявшей на полке, он снова чмокнул Морану и посмотрел в ее довольные томные глаза.
– Найди меня, когда закончишь, – пробормотал он ей в губы и оставил ее спокойно расслабляться.
Сняв грязное белье, Тристан застелил постель, напевая какую-то мелодию, а едва осознав это, тут же замер.
Так вот каково испытывать счастье?
Покачав головой, он пошел в гостевую спальню, где принял душ и побрился, готовясь к новому дню. Следуя установившемуся распорядку, он отправился делать завтрак, пока Морана собиралась. Мало кто знал, как сильно он любил готовить. Ему удавалось находить какое-то особое удовольствие в создании вкусных блюд из простых сырых продуктов.
