«Не думаю, чтобы мне было приятно навязываться хозяйке», — произнесла Фернанда и надменно выплыла из комнаты.
Пока горничная ожидала, Доркас взяла с соседнего столика пачку греческих сигарет. На чистой белой нижней стороне пачки можно было писать. Она достала из сумки карандаш, написала на ней несколько слов и отдала девушке. Затем, как ранее Фернанда, она стала ждать перед портретом Константина. Казалось, что он улыбается ей в ответ с сардонической усмешкой, как будто ему прекрасно известно, какую мучительную цепочку событий вызвали к жизни его проделки. Но в его лице присутствовала и грусть — на нем лежал отпечаток отчаяния, которое почувствовала в нем Доркас в тот раз, когда Джино прислал его за ней. Теперь Константина уже не приходилось бояться.
Горничная быстро вернулась, сказав, что мадам Каталонас примет миссис Брандт. Она провела ее в студию, где мадам Ксения сидела за столом своего мужа. Сегодня на ней был свободный светло-серый халат, в котором она выглядела воинственной жрицей. На ее бледном лице, казалось, жили только глаза. Доркас пересекла комнату и подошла с ней поздороваться.
«У вас есть известия от моего мужа?» — спросила та поднимаясь.
«Извините, новости плохие, — мягко сказала ей Доркас— Вы, по крайней мере, будете знать, что произошло».
Мадам Ксения вновь села. «Пожалуйста, продолжайте. Он мертв?»
Доркас рассказала то, что она только что узнала от Джино: что Константин вместо него летел в самолете, потерпевшем крушение. Джино жив и находится на Родосе. Он приехал, чтобы найти мраморную голову, которую Константин забрал из музея.
На лице мадам Ксении была написана смесь отчаяния, скорби и гнева. Она встала, облокотившись на стол, одной рукой подобрав складки своего серого платья. Хоть ее горе и было неподдельным, она не смогла удержаться, чтобы не устроить из него спектакля.
«Это Джино послал его на смерть! — закричала она. — Это Джино убил Константина!»
«Не намеренно, — прервала ее Доркас. — Он не мог знать, что самолет попадет в аварию».
Женщина не обратила на это внимания.
«Эти мерзавцы! Они вдвоем уничтожили его!»
Она быстро прошла к бюсту Ванды Петрус и сдернула с него покрывало.
«Вот она, та, которая пыталась украсть у меня любовь мужа. Эта вероломная женщина! Вот кого надо во всем винить. Ее и ее злосчастного братца!»
Доркас устало повторила последнее слово: «Братца?»
«Ну да. Она сестра Джино Никкариса. И его послушное орудие подобно многим другим женщинам».
Доркас стояла, не шелохнувшись, пока в ее сознании высвечивалась ошеломляющая правда. Когда она заговорила, она очень медленно, тщательно подбирала слова.
«Эта женщина — миссис Петрус — ее нашла мисс Фаррар, чтобы она присматривала за моей дочерью Бет. Мисс Фаррар не говорила мне…»
Она пресеклась на полуслове, растерявшись от осознания сокрушительных последствий того, о чем она только что узнала. Как легко было ее обмануть. Подоплеку своей жизни Джино всегда держал в секрете. Он никогда не упоминал о своих родственниках. Казалось, что после смерти родителей он ни с кем не поддерживает отношений. И конечно, Фернанда не сказала ей правды. Это она опять делала для Джино. Теперь Бет оказалась в руках сестры Джино, которая сделает все, что он прикажет. Не удивительно, что Джино был так уверен, так спокоен, что все концы у него в руках.
Мадам Ксения не обращала на Доркас никакого внимания, погруженная в свою трагическую роль. Ни на мгновение она не сошла со своей импровизированной сцены. Ее голос так звенел, как будто ее аудитория сильно превосходила одного человека.
«Вы говорите, что ваша дочка у Ванды Петрус?» — осведомилась она.
«Мисс Фаррар их отослала куда-то. Я не знаю, где они находятся. Вот почему я к вам приехала. Я думала, что вы могли бы мне помочь».
Мадам Ксения налетела на нее и схватила за плечи: «Ну да, конечно. Вот и ответ. И я не беспомощна. Я знаю, где они. Мисс Фаррар сказала, что вам нездоровится, что ребенка надо от вас убрать. Она попросила сдать ей дом в Линдосе, чтобы там пожили няня с ребенком. Я, конечно, согласилась. Мне это было безразлично. Я не знала, кто няня. Но теперь это важно. Пойдем, надо поторопиться».
Было такое ощущение, что ее подхватило весенним потоком, несущимся с гор. Доркас не сопротивлялась. Лишь бы ее волной принесло к Бет.
Из гаража вывели машину, и мадам Ксения ненадолго отлучилась. Затем она появилась, одетая в парижское платье, умудряясь, тем не менее, выглядеть в нем, как Дельфийская жрица. Она подняла Доркас с собой на гребень волны, затолкав ее в машину. Доркас села на заднее сиденье, мадам Ксения рядом с ней. Дверь слева оставалась открытой. Они ждали.
Через некоторое время появился Ставрос, шофер, несущий в руках бережно завернутый узел. Он осторожно поместил его между Доркас и своей хозяйкой, избегая смотреть Доркас в глаза. Это, конечно, была мраморная голова. Ставрос сел за руль, и машина отъехала от дома. Доркас уставилась ему в затылок, и в ней начало расти понимание. Без своей униформы, в пиджаке с поднятым воротником и опущенным на лоб козырьком кепки он идеально соответствовал запавшему в ее сознание образу.
«Это вы наблюдали за нами у отеля, — сказала Доркас сидящей рядом женщине. — Вы нас преследовали сегодня утром?»
Мадам Ксения ничего не отрицала. Она любовно дотронулась до лежавшего между ними свертка.
«Естественно. Когда вы показали мне слова, написанные Константином, я начала понимать. Я, конечно, загодя знала, что он делает копию головы. Это я дала ему возможность снять гипсовый слепок с головы, с оригинала. С этого слепка он уже мог сделать копию дома. Я сама купила ему хороший измеритель, который помог ему снять все мерки. Меня раздражало, что он этим занимается, хотя он изобрел вполне невинную причину. После того, как обнаружилась кража, я поняла, что могло произойти».
Она прервалась и драматически закрыла лицо руками. Доркас ничего не сказала, и, наконец, она продолжила:
«Разве я могла пожертвовать всем и передать его властям? Это было невозможно. И пока я боролась с этой ужасной проблемой, он ускользнул из моих рук. Я знала, что он никогда не вернется. Мне лучше было считать его мертвым. Когда вы пришли ко мне поработать и нашли это в его бумагах, я поняла, что могут означать эти слова. Но я знала недостаточно. Было необходимо, чтобы Ставрос за вами наблюдал, преследовал вас, когда вы покидаете отель на случай, если вы поедете на Филеримос и найдете мраморную голову. Ее было необходимо получить обратно любой ценой».
«Даже ценой жизни? — с отвращением спросила Доркас. — Ваш шофер — я полагаю, что это был он — он же мог убить Джонни Ориона».
