– Я понятия не имею что, ты прав…
– Помнишь, ты тогда спросила…
Разумеется, Дайми помнила, как спросила, почему он никогда не делал попыток с нею сблизиться, – но сейчас не могла об этом говорить: не было сил рассуждать на эту тему, – поэтому не дала ему закончить:
– Послушай, мне пора…
– Мы с тобой давние друзья.
Дайми на мгновение прикрыла глаза: «друзья»! – но потом все же заставила себя посмотреть ему в лицо, хотя на сердце скребли кошки.
– Да, я знаю.
– Мы говорили обо всем: о работе, о жизни, о всякой чепухе, – но…
«Но». Как она ненавидела эти «но»! Дайми казалось, что с нее сорвали одежду и стоит она тут перед ним совсем голая.
– Но всегда было что-то такое, что ты держала при себе.
Вот так: ее тайное убежище разрушено до основания.
Дэнни взял ее за плечи и легонько встряхнул.
– Это я, помнишь? Я. Ты можешь во всем мне доверять.
При этих словах Дайми, к собственному стыду и замешательству, почувствовала, как глаза наполняются слезами.
– Мне следовало начать вот с чего, – продолжил Дэнни, явно злясь на себя. – Ты спрашивала, почему я никогда не делал попыток сблизиться с тобой, отвечаю: ты не готова к тем отношениям, которые мне нужны…
– Но ведь нам вовсе не обязательно…
– Я имею в виду постоянные отношения.
Дайми замерла, не в силах взглянуть ему в глаза.
– Подними голову, черт тебя дери! Может, то, что ты ищешь, сейчас прямо перед тобой.
Она наконец-то взглянула на него, когда Дэнни тихо добавил:
– И, быть может, я устал дожидаться, когда же ты это увидишь.
О господи! Он и не догадывался. Просто не догадывался. Она многое в себе поняла всего лишь за неделю размышлений на трезвую голову. Вечеринки и мужчины больше не казались привлекательными. А вот Дэнни ей нравился: очень-очень нравился, – но слишком мало времени прошло! Дайми понимала, что доверить ему свое сердце пока не готова.
– Просто не хочу проснуться однажды утром после потрясающего секса и увидеть, как ты бежишь к двери, – заявил он резко. – Не хочу, позвонив, наткнуться на голосовую почту, потому что ты увидела мой номер и решила не отвечать.
Сгорая со стыда, Дайми тем не менее сумела взять себя в руки и глаз не отвела.
– Теперь понятно почему?
У Дайми подкашивались ноги, язык прилип к нёбу.
– Мне же не нужны одноразовые отношения.
О боже! Неужели он не видит, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди?
– Мне это даже в голову не приходило…
– Я это понимал. И ты до сих пор не знаешь главного: я тебя люблю, и очень давно.
У нее буквально отвалилась челюсть, но звук, который вырвался изо рта, был так похож на слабый писк, что Дэнни рассмеялся, а потом с горечью заметил:
– Да, и я вижу, как мое признание тебя обрадовало.
Его улыбка превратилась в гримасу, и он распахнул дверцу грузовика.
Он ее любит… любит… любит…
К тому времени как Дайми обрела способность говорить, Дэнни, уже забравшись в кабину, положил руки на руль.
Наклонившись, она заглянула в кабину, чтобы видеть его лицо: доброе, спокойное и, черт подери, такое привлекательное. Какая же она ворона, что столько времени этого не замечала!
– Обрадовало.
– Что? – не сразу понял Дэнни.
– Твое признание очень обрадовало. Знаешь, никто никогда… – Она запнулась, но лишь потому, что считала очень важным найти правильные слова. – Никто и никогда меня не любил. Нет, Мел, конечно, любит, но, наверное, это не совсем та любовь.
Его улыбка, неторопливая и искренняя, растопила лед, который так долго сковывал ее сердце.
– Да, это другое.
– Дэнни, я очень счастлива, но мне нужно время…
– Понимаю и не собираюсь тебя торопить, так что не беспокойся.
– А если мне понадобится много времени?
Перегнувшись через пассажирское кресло, он распахнул дверцу:
– Давай просто положимся на судьбу. Садись.
– Но…
Дэнни улыбнулся, и у нее на душе потеплело:
– Ты мне доверяешь?
Дайми ответила беспомощной улыбкой. Какой он милый! Лучше она не встречала. И очень привлекательный. Горячий.
– Да, наверное. Только…
Он сказал, что любит ее, но она не призналась в ответ. И сама не знала, сможет ли когда-нибудь произнести эти слова.
– Ты слишком много думаешь, – заметил Дэнни.
– Просто не хочу тебя обидеть.
– Поверь, я не собираюсь тебя похищать – всего лишь подвезу.
Рассмеявшись над собственной глупостью, Дайми села в машину. Улыбка Дэнни согревала ее: никогда еще не чувствовала она такого тепла.
– Давно каталась на доске?
Пристегиваясь ремнями безопасности, Дайми покачала головой.
– Я не прихватила с собой купальника.
– А ныряла давно?
Тряхнув волосами, Дайми от души рассмеялась, потому что впервые за весь день была хоть в чем-то уверена:
– Нет, лет сто не ныряла.
– Что ж, отлично!
Какая у него восхитительная улыбка – открытая и по-мальчишески озорная.
Дайми с детства обожала озорников, поэтому, когда Дэнни выруливал с парковки, снова счастливо рассмеялась.
Мел не могла заснуть, и не только потому, что было жарко, хотя теперь, когда на небе сгустились грозовые тучи, духота сделалась просто невыносимой. Насчет своего будущего она могла не тревожиться, поскольку подписала договор аренды, который сейчас лежал на столе.
Тем не менее вся она была во власти беспокойства.
Встав с постели – все равно заснуть не удавалось, – Мел прошла в темную гостиную и, увидев в венецианское окно, что небеса разверзлись и хлынул дождь, обхватила руками поджатые ноги, опустила подбородок на колени и погрузилась в раздумья о том, что узнала сегодня о Салли.
Как можно совместить несовместимое? Мел вспомнила, как Салли учила ее орудовать гаечным ключом, как впервые позволила взять в руки штурвал в полете – а ей тогда было всего тринадцать, – как учила проводить предполетную проверку. Она всегда твердила, что очень важно ничего не упустить, и никогда не скупилась на объяснения… Под руководством Салли Мел впервые в жизни посадила самолет, и тогда она, взъерошив ей волосы, похвалила: «Отличная работа, девочка! Ты прирожденный пилот, как и я».
Мел вспомнила, как Салли со слезами на глазах крепко обняла ее, после того как ей вручили летное свидетельство, и сказала: «Оставайся собой, оставайся такой, какая ты есть!» – а она ответила: «Но я хочу быть такой, как ты». Салли в ответ лишь покачала грустно головой…
Господи, как тяжело! Мел вздохнула раз, другой… но в груди по-прежнему щемило, глаза жгло от невыплаканных слез. Проклятье! Как можно лелеять эти милые сердцу воспоминания, зная, что Салли – преступница, которая причинила столько горя ни в чем не повинным людям?
