class="p">Глава двадцать восьмая. Семейное дело
Джеймс плотно зажал мне рот, не давая издать ни единого звука, который мог бы привлечь чье-то внимание снаружи. Я извивалась на диване. Я не хотела снова пережить это. Я не желала этого допускать. Я пыталась освободиться, но мои тонкие запястья стискивала его широкая ладонь, а сам он сидел на мне верхом.
— Твой шеф преподнес тебя в подарок, и он явно хорошо знает мои вкусы.
Преподнес меня в подарок?
Я хотела укусить его ладонь, но не получилось. Он ждал, когда я выбьюсь из сил. Так кошка наблюдает за добычей, которая исходит кровью, чтобы потом ее сожрать. Он любовался мной, облизываясь.
— Ты божественна! Я знаю одну девушку, которая очень на тебя похожа и которую мне уже лет пять хочется отыметь, — добавил он с нехорошей улыбкой. — Кстати, она-то со мной сегодня и пришла.
Я промолчала и снова попыталась вырваться. Внутренне я молилась, чтобы появился психопат и избавил меня от последствий своего подлого плана.
Джеймс наклонил ко мне голову, его нос прижался к моему. Вместо ладони к губам приник его рот. Я сжимала губы, защищаясь от его натиска.
— Хочешь обойтись без прелюдии, дорогая?
Он задрал мне платье, я сжала бедра и разрыдалась пуще прежнего, дрожа всем телом.
Тут на сцену вышел инстинкт самосохранения, и я прекратила борьбу. Больше ни единого слова не слетало с моих губ. Как в моих кошмарах. Как в моем прошлом.
Джеймс распустил мне волосы, и я скривилась. Вдруг глаза его расширились.
— Ну надо же! А ты, оказывается, вовсе не подарок от шефа…
Он извлек наушник, который так и оставался в моем ухе, и прислушался. Но тщетно. Эшер отключился перед тем, как я зашла сюда, в отличие от меня.
В тот же миг дверь разлетелась вдребезги, с пронзительным свистом пролетела пуля.
Это был он.
Это был мой хозяин в неистовом гневе.
Джеймс, казалось, не удивился и молниеносно выхватил пистолет.
— Еще шаг, и я отправлю ее на тот свет, — пригрозил он, приставив ствол к моему лбу.
Эшер дрожал от ярости. Его ноздри расширились, челюсть сжалась.
Он застыл на месте, по-прежнему направляя пистолет на Джеймса, который грубо подтащил меня к себе и обхватил обеими руками. Эшер следил за каждым его движением, Джеймс целился в него. Оба не спускали друг с друга глаз. Эшер ничего не говорил, а потому мой обидчик первым нарушил молчание.
— Ты нам помешал, — ухмыльнулся он, сжимая руку на моей шее.
Вместо ответа мой хозяин продолжал смотреть на него все с тем же яростным блеском в глазах. Я не могла видеть лица своего мучителя, но чувствовала его прерывистое дыхание.
Эшер избегал смотреть мне в глаза, а я, наоборот, искала его взгляд в надежде зацепиться хоть за что-то и не поддаться панике, которая готова была вот-вот меня затопить.
В комнате звучали только мои рыдания. Я не могла совладать с дрожью.
— Это твое первое задание, малыш?
Нет ответа. Джеймс принял Эшера за новичка.
— Положи ствол, ладно?
Ноль реакции, только лицо изменилось: тот думал. Я поняла это по напряженным скулам и по глазам, шарившим по лицу Джеймса.
Вдруг мой мучитель отвел пистолет от него. И направил на меня. Прижал к моему виску.
— Положи. Свой. Ствол.
Три слова. Приказ. Угроза.
Не моргнув, Эшер оскалился и снова не подчинился, играя моей жизнью.
— Ты до странности похож на одного моего знакомого, — доверительно сообщил Джеймс Эшеру. — Только у него другие глаза.
И впервые с начала противостояния Эшер заговорил.
— А какого цвета у него глаза? — спросил он с притворным интересом.
Банальный вопрос возымел ожидаемый эффект. Эшер знал, что так будет.
У Джеймса перехватило дыхание. Он узнал голос моего хозяина.
Голос Эшера.
И все изменилось. Эти двое уже не просто бросали друг другу вызов, играя жизнью третьего. Джеймс крепче сжал мою шею, мне стало еще труднее дышать. Волоски на его руках вздыбились, мускулы напряглись.
На лице моего хозяина появилась злобная гримаса, та самая, от которой у меня холодела спина. Он двинулся вперед, медленно, вкрадчиво, и я невольно отклонилась назад.
— Не приближайся, — пригрозил Джеймс, — или я убью ее прямо сейчас!
Ствол у моего виска дрожал. Я затаила дыхание: никогда еще смерть не подбиралась ко мне так близко. И ахнула, когда психопат заявил:
— Ну и убивай, какое мне дело.
«Какое мне дело».
Ему было плевать, что меня убьют. Словно я ничего не значила.
Шантаж Джеймса его нимало не тронул, он приближался к нам. Я разрыдалась еще громче, когда поняла, что он не собирается выполнять приказ человека, в руках которого моя жизнь.
— Нужны доказательства? — спросил мой хозяин. — Могу сам убить ее хоть сейчас.
Перед глазами поплыло, все тело потяжелело.
— Убей ее, — поставил точку мой мучитель, — нам лучше остаться один на один.
Эшер бросил на меня взгляд и криво улыбнулся. С сосредоточенным видом он прицелился мне в горло.
Мне в горло?
Но… секундочку…
— Джеймс, сначала у меня к тебе один вопрос, — заявил Эшер. — Ты веришь в ангелов?
Тот молчал. Он пытался успокоить дыхание, но ничего не получалось. С момента оглушительного появления моего хозяина его сердце бешено колотилось.
И тут на улице грохнул обещанный фейерверк, осветив небо Монте-Карло.
— Нет.
Эшер засмеялся.
— А вот я верю.
Едва прозвучала эта фраза, все пошло очень быстро.
Он выстрелил мне в горло, закрытое мощной рукой Джеймса, который взвыл, получив пулю.
И выпустил меня. Первые пять секунд я не шевелилась и не дышала, вцепившись в свою шею, целую и невредимую.
Раздался еще один пронзительный звук, и я встрепенулась. Кинулась было в угол, подальше от смертельной перестрелки, но Эшер перехватил меня и с силой прижал к себе. Он потащил меня к выходу, уклоняясь от пуль Джеймса, который палил во все стороны.
Оказавшись снаружи, за стеной, отделяющей нас от пуль Вуда, Эшер несколько раз выстрелил внутрь и задел руку Джеймса, который с криком выронил ствол.
Пользуясь этим, хозяин выстрелил ему в ногу, затем тут же выпустил еще две пули в корпус.
Свободной рукой Эшер прикрыл меня сверху. Головой я прижималась к его груди. Я дрожала, предчувствуя боль от пули, которая могла пронзить меня в любую секунду.
Теперь слышно было только прерывистое дыхание моего хозяина и стоны лежащего на полу Джеймса. Эшер отпустил меня, подошел к Джеймсу и ногой отбросил его пистолет. Затем ухватил за темные волосы, заставив поднять голову.
— И никто не смеет прикасаться к моему
