я не ожидала.
– Оригинал 11112 был Вашим мужем?
– Хуже, – сухие губы эгоцентричной старухи поджались. – Он был мне никем. Но это не помешало ему забрать у меня счастье.
За всю жизнь она так и не поняла, что вором её счастья всю её жизнь была она сама. Как же это печально…
– Всё ещё помните конверт с карточкой, который Вы так сильно желали себе вернуть? – я уперлась предплечьями о стол и увидела, как глаза собеседницы при одном только упоминании карточки вспыхнули неподдельным огнём. – Это я её украла.
– Где она? – её голос ужасно заскрипел, как будто она наступала себе на горло, чтобы не броситься на меня с целью задушить, отчего задыхалась сама.
– В те времена я не знала, что такое деньги оригиналов. Так что ваша ценность представлялась мне безделушкой. Которую, впрочем, было настолько приятно отнять у вас, что никакие пытки не заставили меня отказаться от наслаждения лицезреть Вашу беспомощность, – я замолчала. Глаза Мортон начали гореть ещё сильнее. Казалось, ещё чуть-чуть, и она вся в буквальном смысле вспыхнет от желания узнать, где же её заветная карточка, наполненная её грязными деньгами. – Я спрятала её под ножкой стола в аудитории, в которой Вы так сильно любили пытать гречихой 11112, а заодно и меня.
– Ты оставила её там?!
Судя по эмоциям моей слушательницы, блеф по Баркеру у меня очень неплохо получался.
– Да. Всё то время, пока Вы пытали нас руками лаборантов, карточка была под Вашим носом. И она осталась там.
– Осталась?! Нет, ты не могла не забрать её!..
– Не забрала. Ведь я не знала, что такое деньги оригиналов. Ваша ценность сгорела вместе с Миррор.
– Не-ет… – она схватилась рукой за область груди, в которой у нее должно было быть, но отсутствовало сердце, однако сразу же опустила руку и даже пошатнулась. Надо же, как оригинал может любить деньги… Даже их утрата для нее была не так страшна, ведь у нее оставалась пусть и тускнеющая с каждым днем, но надежда однажды отыскать их, однако знание, что этих денег больше нет, казалось, едва не убило её вместо пули.
– Вы так любили быть директором Миррор, – подождав немного, чтобы дать ей вволю посокрушаться, я продолжила вести допрос, – и тем не менее, Вы не побоялись подвергнуть нас физическим пыткам, чтобы найти эти деньги. Вам не было страшно, что оригиналы клонов узнают о Ваших действиях и призовут Вас к ответу? Вы рисковали своей должностью.
– Правда заключается в том, что оригиналы боятся своих клонов, как боятся лицезреть любой свой грех. Никто из владельцев клонов ни разу не прибыл в Миррор, чтобы собственными глазами посмотреть на то, что они создали, имея всего лишь деньги и желание. Если приходили смотреть, тогда не на своих, а на чужих клонов, а если и изъявляли желание посмотреть на своих, тогда только издалека или на их фотографии. Ваши оригиналы никогда не пришли бы вам на помощь. Поэтому я ничем не рисковала. Если процент риска и присутствовал, он был совсем невелик.
– Джером Баркер был процентом Вашего риска. За его смертью стоите Вы?
– Я и вправду приложила руку к его уходу. Вместо настоящих таблеток, которые он умудрялся совмещать с выпивкой, он неделю перед своей преждевременной кончиной пил пустышки, которые я ему подсунула. Джером Баркер был одинок: ни семьи, ни дальних родственников – никого у него не было, кто мог бы начать расследование.
Я не удивилась. Просто появился ещё один повод довести дело до конца – выпустить пулю.
Услышав про уход, я озвучила ещё один вопрос:
– С какой целью в Миррор блюлись ритуалы, связанные с приходом, переходным состоянием и уходом клонов?
– Чтобы клоны не забывали о цели своего существования и не сомневались в ней. Вы – расходный материал, не имеющий души…
– Думаю, Вы сильно ошиблись, – следующие мои слова стали неожиданностью даже для меня. – Думаю, у меня всё же есть душа.
– Ты единственная из Миррор, кто якобы чувствовал в себе душу. И это как раз доказывает, что мы не ошиблись: у клонов нет души.
– Вы только что поспорили с самой собой, – тяжело вздохнув, я встала и вышла из-за стола. – Я ухожу.
– Ты ведь хотела всадить пулю в мою плоть, – брови Мортон хладнокровно приподнялись, голос продолжал плеваться кусками льда вместо слов.
– Нельзя убить того, кто уже мёртв. – От услышанного её вдруг неожиданно и очень сильно передернуло, что доставило мне своеобразное удовольствие. – Если подумаете меня сдать – за меня отомстят другие клоны, либо я сама приду за Вами, потому как на меня непросто выйти. И если я приду второй раз – Вам будет очень больно, пусть и только физически, ведь души у Вас давно нет. Чтобы у Вас совсем не осталось сомнений в том, что Вам не стоит посылать за мной погоню, я скажу Вам, что если Вы сделаете неверный выбор, Ваша дочь узнает о том, что Вы записывали Ваши телефонные разговоры с ней на диктофон.
– Ты украла записи?!
Я невольно ухмыльнулась своему мысленному замечанию: надо же, свои подлости она ценит столь же высоко, как полученные при помощи их деньги.
– Ваш диктофон в столе. Я сделала дубликат записи. И он уходит со мной. Попробуете искать меня – запись распространится, и все узнают, что Вы сделали со своей дочерью.
– Ты не могла оставить карточку в Миррор!
Надо же… Как сильно ей плохо от осознания того, что заработанные кровью клона деньги не попали в её руки.
– Я уже сказала, где покоится пепел Вашей карты. Можете съездить на руины Миррор и попробовать откопать останки своих пустых надежд.
Глаза Мортон резко потухли, а лицо неожиданно сморщилось и стало совсем старушечьим, бесцветным, смятым… Блеф Джерома Баркера достал её из потустороннего мира – доконает ли он её? Нет, не он. Она сама. Она всё сама сделает – сама расправится с собой. В этом она мастер.
– Не может быть, чтобы выжило много клонов… – себе под нос пробубнила она. – Ты врёшь, с целью напугать меня, но у тебя ничего не выйдет…
– Вас там не было, – резко оборвала старуху я, – а мы были. Я видела всё собственными глазами. Пламя, в которое канул Миррор – ответ клонов на издевательства оригиналов. Многие озлоблены и жаждут отмщения. Попробуйте его избежать. Но если Вы ещё раз попадётесь мне, если только подумаете найти меня – Вашу жизнь Вам уже никто не сохранит. Весь мир узнает о Ваших зверствах, включая историю клона Вашей
