Ознакомительная версия.
Открыв наконец люк, она успела только подняться наверх. Вслед за ней торопливо поднимались в неохваченную еще пламенем верхнюю комнату клубы густого сизого дыма.
Упав на пол, она потеряла сознание.
Через несколько минут, очнувшись от приступа удушья, не увидела перед глазами ничего, кроме дыма. Дым заполонил теперь и верхнюю комнату. Инга попыталась подняться, чтобы добраться до балконной двери, очертания которой были едва различимы сквозь густую завесу.
Пошатываясь, добрела до цели. Снова на ощупь отыскала железный шпингалет, повернула и дернула дверь на себя.
Порыв воздуха, ледяного и свежего, едва не заставил ее снова свалиться с ног. Через открытую балконную дверь дым медленно пополз вслед за ней, как послушный лохматый зверь, не отступая ни на шаг.
Отдышавшись, она перегнулась через перила.
Расстояние до земли было почти пугающим. Но обратного пути не было. Мысль о том, что она может умереть от падения с высоты трех метров после того, как почти чудом избежала смерти в дыму пожара, показалась нелепой.
Внизу белел снег, слабо сверкающий в темноте ночи, озаренной всполохами пробравшегося уже наружу пламени. Инга перекинула через перила одну ногу, потом другую. Времени на раздумья уже не оставалось – она разжала пальцы и через одну короткую секунду упала вниз. Не совсем удачно приземлившись, уткнулась лицом прямо в колючий, пышущий ледяным жаром, снег. Вдохнула запах снега – ни с чем не сравнимый, кристально чистый, освобожденный от всего земного прозрачный запах…
И в этот момент вдруг вспомнила, как летела со снежной горы.
Как подвернулась на лету лыжа, как покатилась кубарем вниз…
По лицу текли слезы.
– Горин, – хрипло прошептала она сквозь эти слезы. – Горин… Где же ты, черт возьми? И кто, интересно, теперь будет дуть на мою на ушибленную коленку?..
* * *
Через сутки ее разбудил тонкий солнечный луч, хитро проникший сквозь плотно зашторенное окно. Удобно устроившись на ее бледной помятой щеке, медленно переместился к закрытым векам и принялся щекотать ресницы.
Инга открыла глаза.
Боль, потерявшаяся в лабиринтах тяжелого сна, вернулась снова и разлилась по всему телу фонтаном обжигающих брызг. Инга тихо застонала и огляделась по сторонам. Белые стены, выложенные кафелем, и полное отсутствие какой бы то ни было мебели в совокупности с характерным запахом – снова больница.
Почти сразу в памяти всплыли картины вчерашнего кошмара. Инга помнила только, как выбралась на трассу и села прямо посреди дороги в надежде на то, что кому-то из случайно проезжающих мимо водителей удастся заметить ее раньше, чем она окоченеет от холода. О том, что произошло потом, оставалось только догадываться. По всей видимости, случайный водитель все же нашелся и подобрал ее прежде, чем она успела умереть.
Если, конечно, это помещение на самом деле и есть больничная палата, а не какой-нибудь перевалочный пункт по дороге из пылающего ада в прохладный небесный рай.
Бесшумно открылась дверь. Из приоткрытой форточки потянуло морозом.
Инга сразу почувствовала его приближение и зажмурилась, почти счастливая.
Коснувшись губами ее волос, Горин, соблюдая нерушимую больничную традицию, опустился рядом на корточки. Она приоткрыла глаза. Устало вздохнув, потянулась к нему. Спрятала лицо в складках шерстяного и чуть колючего серого джемпера. Джемпер был тот же самый, что и в прошлый раз.
– Ты похож на всех актеров Голливуда сразу. Я тебе когда-нибудь об этом говорила?
– Говорила. Не помнишь просто, – прошептал он ей в макушку.
– Помню уже. Оказывается, нужно было еще раз как следует удариться головой, чтобы все вспомнить. Знала бы – раньше ударилась…
– На этот раз, кажется, обошлось даже без сотрясения.
– Я здесь давно?
– Со вчерашней ночи.
– А ты?
– Я тоже. Ты ведь сама попросила того парня, чтобы он мне позвонил…
– Какого еще парня?
– Который тебя на дороге нашел и в больницу привез…
– Да, что-то такое припоминаю… смутно. Надо же, как я замечательно ударилась, даже номер твоего телефона сумела из памяти извлечь…
– Как ты себя чувствуешь?
– Отвратительно. Руки болят невыносимо. Голова болит тоже. И все тело болит. Дышать больно. Я вся – сплошной сгусток боли.
– Ничего. Потерпи, завтра будет легче. Главное, ты теперь в безопасности. Через пару дней я тебя отсюда заберу. Будешь проходить оставшийся курс лечения дома, под моим пристальным наблюдением.
Некоторое время они молчали, тесно обнявшись.
– Не могу тебя отпустить, – тихо проговорила она. – Мне кажется, если я тебя отпущу – ты исчезнешь.
– Глупая, куда же я от тебя исчезну? Не исчезну я никуда. Только ты все равно меня не отпускай. На всякий случай держи покрепче …
Инга прижалась к нему еще теснее, постаравшись отогнать прочь все посторонние, ненужные сейчас мысли. Но успешно бороться собственными мыслями у нее получалось очень редко. Практически – никогда. Вот и теперь, сквозь тонкую пелену новорожденного и неокрепшего еще счастья просочилась капелька затихшей душевной боли. За ней – другая и третья.
Гнетущие, разрывающие душу воспоминания постепенно вытесняли собой настоящее. Кадры из прошлого мелькали перед глазами в хаотичном движении, и невозможно было разобраться, что было сначала, а что потом.
Павел…
Инга мысленно произнесла его имя, и сердце кольнуло острой болью, застучало в груди тяжелой кувалдой.
В тот вечер, когда они познакомились, на улице было тихо. Теплое марево поднимало вверх от раскалившегося за день асфальта, в воздухе пахло цветущей сиренью, и этот теплый аромат странным образом перемешивался с запахом автомобильной гари.
Засидевшись допоздна на неофициальном школьном междусобоичике, Инга шла с работы домой.
Настроение было отвратительным. Во-первых, она поругалась накануне с директрисой. Эмма Романовна, дама почти преклонных лет и весьма консервативных взглядов, долго выговаривала ей по поводу длины юбки, которая не прикрывала коленей. Назвала ее распущенной легкомысленной дамочкой и пригрозила уволить с работы за аморальное поведение. Инга была в бешенстве. К тому же, накануне вечером она в пух и прах разругалась с приятелем – бывшим одноклассником Валеркой Чугуновым. По большому счету, этот Валерка не слишком-то нравился Инге. Но так получилось, что после возвращения из Москвы в родной город они случайно встретились, и началось между ними вялое продолжение завязавшегося еще в старших классах школы романа. Роман этот, несмотря на ожидаемую скоротечность, все никак не заканчивался, и Инга уже начинала злиться на себя за то, что привязывается к этому Валерке, теряет с ним время. Зачем? Все равно ведь ничего не получится. Накануне они в очередной раз поссорились из-за какой-то ерунды, и Инга заранее себя возненавидела, зная, что спустя день или два сама же начнет звонить ему, дурачиться по телефону, делая вид, что забыла ссору и все его оскорбления.
Ознакомительная версия.
