мягкий и требовательный, заставив мой живот перевернуться. Поэтому я пошла к нему. Он протянул руки и обхватил мое лицо, а большим пальцем коснулся моих губ.
— Ох, — сказала я, слегка улыбнувшись, когда поняла план Шота.
— Да, — улыбнулся в ответ Брейкер, — ох.
Глава 22
Брейкер
Я старался не отрывать глаз от дороги, пока вел машину. Потому что всякий раз, когда я смотрел на ее лицо и видел ущерб, нанесенный Лексом, я был в равной степени взбешен и хотел вернуться к Лексу, вытащить его из этого убежища (если он все еще был жив) и оторвать все его конечности, или также остановить машину, обнять Алекс и сказать ей, что я никогда не позволю никому снова поднять на нее руку.
Не в силах сделать ни того, ни другого, я просто смотрел вперед и продолжал ехать.
Но мы были в номере мотеля. Шота больше не было. Я держал ее избитое и окровавленное лицо в своих руках. И я больше не хотел с этим бороться.
Я опустил руки с ее лица по плечам, вниз по бокам и вокруг спины, нежно притягивая ее к своей груди, когда то, что я действительно хотел сделать, это обнять ее там. Но она сделала несколько подергиваний телом, и при ходьбе она морщилась. Ушиб ребер. Мне нужно было быть с ней аккуратнее.
Она повернула голову и уткнулась лицом в мою шею, подняла руки и обняла меня за плечи.
— Я не имел это в виду, — сказал я, зарываясь губами в ее волосы.
— Не имел в виду что?
— Все это дерьмо. О том, что Лекс заберет тебя, и это просто работа, и…
— Ш-ш-ш, — сказала она, качая головой. Затем ее лицо слегка наклонилось, и я почувствовал, как ее губы прижались поцелуем к пульсирующей точке на моей шее, — я знаю.
Я слегка сжал ее, и она не напряглась. — Никогда, — сказал я, слегка отталкивая ее от себя, чтобы мог опустить подбородок и посмотреть ей в глаза, — никогда, блядь, не убегай от меня снова.
— Брейкер… Я пыталась защитить…
Я отрицательно покачал головой. — Это не твоя работа.
— Что?
— Не твоя работа защищать меня, куколка. Это моя работа. Так что никогда, блядь, больше так со мной не поступай.
— Послушай, Мистер Крутой Мужик, — начала она, и я увидел, как в ее темных глазах разгорается жар. Гребаный ад. Она недавно остановилась в убогом отеле, которым управлял придурок, который, как она думала (и, вероятно, собирался), собирался изнасиловать ее, была доставлена к Лексу, удерживалась против ее воли, избита, почти изнасилована, а затем избежала ситуации со взрывом… и она была готова пройти пару раундов? Иисус Христос.
— Нет, — сказал я, мои губы дрогнули.
— Что «нет»? — спросила она, ее глаза стали маленькими.
— Нет, я не буду слушать. Ты новичок в этом деле. Ты думаешь, что узнала меня во всем. Но крутые парни-мачо, куколка… мы занимаемся защитой. Ты ведешь себя нежно и мило, как настоящая королевская заноза в заднице. Ты не можешь сбежать в одиночку. Ты не заставляешь меня беспокоиться о тебе. Ты, блядь, этого больше не делаешь. Поняла меня?
— Ты беспокоился обо мне? — спрашивает она, понизив голос.
— Конечно, блядь, я беспокоился о тебе. Сбежать по какому-то дурацкому плану, придуманному кем-то, кого ты не знала…
— Та, кого я не знала, сама оказалась довольно крутой, — отметила она.
— Да, куколка, но ты этого не знала. И не было никакого способа узнать это. Это был глупый риск.
Она прищурилась. — Ты только что назвал меня глупой?
Иисус.
Эта женщина.
Я вздохнул. — Я назвал твой план глупым.
— Это одно и то же.
— Это не одно и то же, и я, блядь, не собираюсь спорить из-за этого.
— Ну, я хочу…
— Заткнись.
При этих словах ее глаза перестали щуриться и стали огромными. — Что прости?
— Я сказал, заткнись, — сказал я, позволив подергиванию губ превратиться в улыбку.
— Я не знаю, с кем, по-твоему, ты разговариваешь, но…
— Ты хочешь продолжать спорить или хочешь, чтобы я показал тебе, почему ты не должна больше убегать от меня?
Я наблюдал, как ее брови сошлись вместе, когда она искренне боролась с тем, хочет ли она пройти еще одну бесполезную битву (она сделает это) или посмотреть, о чем я говорю.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, — сказал я, опустив руки по ее больным ребрам и остановился прямо под ее грудью, — я хочу показать тебе все, что мы могли бы делать вместо того, чтобы ты спала сидя, испугавшись, что какой-то придурок попытается прикоснуться к тебе, пока я сижу дома, пытаясь понять, как тебя вернуть.
Понимание появилось в ее глазах, заставляя их потеплеть, веки отяжелели. — Какого рода вещи? — спросила она, облизывая губы.
— Все виды вещей, — сказал я, наклоняя голову и прижимаясь губами к ее шее, мой язык выскользнул и прошелся к ее уху. Воздух вырвался из ее рта, когда голова откинулась назад, давая мне больше доступа. — Вот такие, — сказал я, беря мочку ее уха зубами и посасывая, пока ее тело не растаяло рядом с моим, — и такие, — сказал я и поднял руку к ее груди и сжал ее, — и такие, — сказал я, двигаясь пальцами к ее соску, который напрягся через лифчик и футболку.
Ее хриплый стон послал вспышку желания по моему телу, и мне пришлось заставить себя не сорвать с нас обоих одежду и не врезаться в нее сильно и быстро.
У нее был чертовски тяжелый день. Ей нужны были руки, которые для разнообразия не были бы грубыми.
Одной рукой я опустился к ее бедру, подталкивая ее назад, пока изножье кровати не коснулась ее ног, и она схватила меня за футболку, чтобы не упасть. Я потянулся, схватил ее футболку и стянул ее через голову, запустив пальцы в ее волосы, чтобы снова привести их в порядок, прежде чем мои руки скользнули ей за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Ее глаза все время были прикованы к моему лицу, губы слегка приоткрыты, взгляд с каждой минутой становился все тяжелее.
Я опустил руки вниз к ее животу, пальцами зацепился за
