Настала долгая, тихая ночь. Неужели всего лишь двадцать четыре часа назад он проехал мимо нее с другой женщиной? Джеку казалось, что с того рокового мгновения прошло не меньше недели, а то и двух.
Джек вернулся в гостиницу до того измотанный, что едва не позвонил в авиакомпанию и не заказал себе билет в Чикаго. Но он не сделал этого. Не мог сделать, потому что перед глазами у него стоял затравленный, полный боли, взгляд Кэтрин, когда она смотрела на него и Сьюзен. Около двух часов ночи, не выдержав, он на память набрал номер и ничуть не удивился, вновь услышав знакомый текст на автоответчике.
— Кэтрин, — пробормотал Джек, — мне нужно узнать, где ты! Черт! Я хочу поговорить с тобой, нет, мне необходимо поговорить! Как только получишь мои сообщения, пожалуйста, позвони в отель «Индиго».
Но его мольба осталась без ответа. Включив телевизор, чтобы не так страдать от гнетущей тишины, Кейзи уснул, а черно-белые картинки старого фильма отбрасывали свет на его лицо.
Гасли сумерки. Сестра Анна почти бежала по территории аббатства. Еще немного — и она опоздает к вечерней молитве… Однако, приблизившись к главному залу и заметив в кухне свет, она остановилась, чтобы заглянуть в дверную щель. Как она и предполагала, там была Джейн — стоя на коленях, Джейн скребла пол. Рискуя получить еще один выговор за опоздание от матери-настоятельницы, сестра Анна быстро вошла в кухню.
— Довольно, Джейн, — ласково проговорила она. — Наша Богоматерь дает приют всем нуждающимся. И мы не просим ничего взамен. А своей работой за эти два месяца ты сполна заплатила за кров и хлеб. Так говорит мать-настоятельница.
Темноволосая женщина поднялась на ноги.
— Мне нравится приносить пользу, сестра. К тому же это неплохая зарядка. — Джейн бросила щетку в ведро и вытерла руки о фартук.
Сестра Анна лукаво улыбнулась.
— Ты все еще собираешься поехать послезавтра на родео в Ваймеа? — шепотом спросила она.
— Да, но это наш секрет.
— Доверься мне. Ведь я же монашка. Просто это так здорово! Подумать только, ты увидишь своего кавалера после целого года разлуки! Расскажи-ка мне о нем еще раз, Джейн. Он красив?
— Невероятно красив, — улыбнулась Джейн. — У него черные, как ночь, волосы и синие, как море, глаза.
Сестра Анна заметила, что улыбка быстро погасла на лице Джейн.
— Что случилось? — встревожилась она. — Что-то не так?
Джейн пожала плечами.
— Я надеюсь, что он будет рад видеть меня. В конце концов, я сильно переменилась после несчастного случая.
— Я уверена, что ты еще никогда не была так хороша собою, — заверила ее монашка.
В глазах Джейн загорелась надежда.
— Правда?
Сестра Анна ободряюще улыбнулась ей.
— Да ты просто сногсшибательна! А теперь я должна идти, а не то мать-настоятельница заметит мое отсутствие.
Через полчаса Джейн — под этим именем знали в монастыре Пени — закрыла кухню и вышла на улицу насладиться дивной летней ночью. Тишину нарушал лишь шелест пальмовых листьев да ангельское пение сестер, собравшихся на вечернюю молитву. Направившись по дорожке к спальному корпусу, Пени думала о том, какая цепочка событий привела ее в этот земной рай на другом конце острова.
После визита на ранчо Палмеров в ту ночь Пени опрометчиво уехала от всего, что было ей знакомо и дорого, от всех, кого она знала и кто знал ее. По пути она то и дело останавливалась, чтобы выпить пива, и опустошила целую упаковку, прежде чем оказалась на подветренном берегу острова, вдоль которого высились огромные утесы.
Может, она расстроилась из-за того, что так и не осуществила задуманного, а может, напротив, ее огорчило, что она опустилась до подобной подлости. Пени не раздумывала тогда об этом — нет, нажав на акселератор, она погнала свой грузовичок прямо к утесам…
Позднее ей сказали, что грузовичок рухнул на пляж популярного спортивного клуба и что ее тут же обнаружили два серфингиста, вышедших на ночную прогулку. Если бы не они, она бы умерла.
Пени очнулась в маленькой местной больнице. У нее были сломаны бедро, ключица и челюсть. Целых шесть недель ее рот был прошит проволокой. Пени не могла говорить, но в этом был свой плюс: ей не пришлось ничего никому объяснять.
У нее с собой не было документов, и вскоре после того, как серфингисты вытащили ее из грузовичка, он взорвался. Короче говоря, личность ее установить не удалось, поэтому в больнице ее зарегистрировали как Джейн Доу[11]. Едва она пришла в себя настолько, что могла записывать короткие ответы на вопросы, в больничной палате появились полицейские.
— Как вас зовут? — спросили они.
Пока офицер вкладывал в ее руку карандаш, Пени лихорадочно обдумывала ситуацию. Насколько ей было известно, Ники узнала ее и ее искали. Она знала, что был даже выписан ордер на арест Пени Каала. «Я не знаю», — написала она на листке. Все остальное время, проведенное в больнице, Пени успешно симулировала амнезию.
Ей понадобились долгие недели на то, чтобы осторожно выведать у сиделок, что богатая наследница Ники Палмер в конце лета опять уехала в Европу развлекаться. О покушениях на ее жизнь никто ничего не знал. Никто не судачил о том, что Палмеры разыскивают человека, напавшего на Ники… или о том, что полиция объявила пропавшую Пени Каала в розыск.
Похоже, ее уловка удалась. Все, кто ее знал, решили, что Пени бросила работу, продала дом и уехала на материк к братьям.
Поэтому Пени мобилизовала все свои силы на то, чтобы поскорее выздороветь. Гипс с нее не снимали четыре месяца; еще четыре ей проводили интенсивную физиотерапию. Вернувшись к жизни, Пени поселилась в монастыре, куда ее приняли из сострадания, и не покладая рук трудилась там. Ее усилия не пропали даром — она сильно похудела.
Войдя в спальный корпус, она миновала тихий коридор и вошла в крохотную комнатенку, едва вмещавшую в себя необходимую мебель — кровать, туалетный столик и деревянное кресло-качалку. Закрыв за собой дверь, Пени посмотрелась в зеркало — ее внешность все еще вызывала у нее удивление.
По какой-то причине Господь помог ей выжить в «несчастном случае». И кажется, Пени знала, в чем дело. За одиннадцать месяцев она потеряла сорок два фунта и стала совершенно другой женщиной.
Ей приходилось поднимать тяжести, чтобы укрепить мышцы после травмы. В итоге ее ноги стали тонкими и стройными, а фигура — гибкой и женственной. На ее похудевшем лице красиво выделялись высокие скулы, а глаза казались просто огромными. Месяцы пребывания в больничной палате сделали свое дело — ее кожа стала светлее, а волосы — темнее. Они отрасли до плеч и закручивались на концах в соблазнительные локоны.
