Он поддался искушению и прижался губами к ее шее, покрывая ее неспешными поцелуями, лаская языком теплую, нежную кожу. Кэролин задрожала и сделала глубокий вдох, а Алекс прижался к ее ягодицам, чтобы она почувствовала его возбуждение.
— Не надо, — сказала она сдавленным голосом.
Его рот переместился от основания шеи к ее левой стороне, поддразнивая и пробуя на вкус.
— Почему? Хочешь сказать, что ты меня не хочешь?
— Не хочу.
— Лгунья.
Тогда она совершила крупную тактическую ошибку, повернувшись к нему лицом. Он еще крепче прижал ее к себе, ощутив через тонкую майку налитые полные груди. Теперь он мог прижаться к ней спереди, чтобы она могла ощутить его возбуждение в полной мере. Алекс знал, что Кэролин очень хочется убежать. Но он также знал, что она жаждет его поцелуев.
Он поднес губы так близко к ее рту, что чувствовал ее легкое дыхание, но не стал сокращать расстояние между ними.
— Кэролин, хочешь меня поцеловать? — прошептал он.
— Я хочу, чтобы ты меня отпустил, — произнесла она слабым голосом.
Он тут же опустил руки, отпуская ее на свободу.
— Но ты ведь не прочь меня поцеловать, верно?
Она подняла на него взгляд, и в его холодной глубине он прочел боль и гнев.
— Да, — сказала она. — Но я не стану этого делать.
Алекс улыбнулся.
— Может, не сейчас, — согласился он. — Но рано или поздно это случится.
Она не стала с ним спорить.
— Бесстыжий наглец, — спокойно сказала она. — Я бы предпочла, чтобы это случилось позже.
— А я нет.
Алекс склонился над Кэролин, наслаждаясь минутой соблазна, но его сладкие эротические грезы были прерваны внезапно раздавшимся телефонным звонком.
Он нехотя отстранился от Кэролин.
— Хочешь ответить сама или предоставишь это мне?
— Я отвечу сама.
Она стремительно покинула кухню, и Алексу стоило немалого труда, чтобы не пойти за ней следом. Кэролин могла справиться с любым Макдауэллом, а в данный момент он доверял ее собранной натуре больше, чем самому себе.
Он ждал, сколько мог, потом спустился в гостиную, где находился единственный телефон, который позволила установить Салли в старом доме. Кэролин сидела на стуле и выглядела расстроенной.
— Кто звонил?
— Дядя Уоррен.
— Надеюсь, ты не назвала его «папочкой»?
Кэролин поднялась со стула.
— Я об этом как-то не думала, — он видел, что она лжет, но не стал ее перебивать. — Он сказал, что разыскивает меня повсюду. Они нашли мою машину и страшно разволновались. Пэтси забрали в больницу. Очевидно, она наглоталась лекарств.
— Могу себе представить, — медленно протянул он. — Передозировка?
— Не знаю. Уоррен сказал, что дети находятся возле нее.
— А где твой дорогой папочка?
— Не называй его так! — Кэролин передернула плечами. — Полагаю, он находится в Вермонте. Он занимается организацией похорон Салли, старается уладить дела Пэтси в больнице и просто рвет и мечет, что меня нет рядом, чтобы заняться всякого рода мелочами, — она взглянула на Алекса. — Про тебя он не спрашивал.
— Интересно. Это может означать одно из двух — или ему нет до меня дела, или он уже знает правду.
— А как вы с ним планировали поступить после смерти Салли?
Алекс грустно усмехнулся.
— Он собирался щедро оплатить мои услуги, после чего я должен был исчезнуть.
— Сколько?
Он пожал плечами.
— Точно не помню, потому что не собирался брать этих денег. Думаю, не меньше, чем полмиллиона.
— Мне кажется, он боится, что ты будешь его шантажировать. Если, конечно, он не догадался, что ты и есть настоящий Алекс.
— Уоррен не так уж умен. Ты уверена, что он звонил из Вермонта?
— Откуда мне знать? — раздраженно спросила Кэролин.
— Именно об этом я и говорю. В этой жизни нельзя быть ни в чем уверенным.
— Особенно, когда дело касается этой семьи, — с горечью призналась Кэролин.
— Полноправным и истинным членом которой ты наконец-то стала, — напомнил Алекс.
— Не уверена.
Алекс удивился.
— Что ты имеешь в виду? — недоверчиво спросил он.
Она посмотрела ему в глаза.
— А вот что. Ведь это ты — полноправный и истинный член рода Макдауэллов, не правда ли, Алекс? Даже несмотря на то, что у тебя нет с ними кровной связи. Ты жестокий, красивый эгоистичный лжец, стремящийся получить от жизни все, что тебе хочется, и тебе наплевать на то, что кто-то может при этом пострадать. Вот в чем я вижу сущность истинного Макдауэлла.
Он не думал, что Кэролин сможет задеть его за живое, но, по-видимому, она в этом преуспела.
— А ты у нас, значит, белая и пушистая?
— Нет. Но я не стремлюсь добиться желаемого, чего бы это ни стоило. И я не лгу.
— Ты не лжешь? Думаю, следует прибавить самообман к списку твоих грехов.
Алекс не доверял себе и старался держаться от нее подальше — с этой целью он буквально приклеился к дверному косяку гостиной.
— Я не лгу, — сердито сказала она, вставая со стула и подходя к Алексу, ослепленная гневом настолько, что не видела угрожавшей ей опасности.
— Что ты обо мне думаешь?
— Зачем спрашивать — сам знаешь, какого я о тебе мнения.
Он притворно зевнул.
— Да, знаю. Ты меня презираешь, считаешь отъявленным мерзавцем, лжецом и обманщиком, у которого не хватило совести признаться в том, что он самозванец. Я такой же испорченный тип, каким был всегда, несчастье всей твоей жизни, и ты жалеешь, что тот, кто в меня стрелял, промахнулся. Ну что, я прав?
— Более или менее, — сказала она, подходя к нему на опасно близкое расстояние. — Кроме одной вещи.
— Какой?
У нее хватило наглости улыбнуться ему в лицо этакой самодовольной улыбочкой.
— Когда поймешь, дай мне знать, — мило сказала она. И гордо прошествовала мимо растерянного Алекса, так и не успевшего наложить на нее свои лапы.
* * *
Время в старом доме тянулось мучительно долго. Было время, когда Кэролин любила дом на Водяной улице с ревностным отчаянием, лелея постыдное желанием стать его полноправной хозяйкой. Этот дом был для Макдауэллов чем-то вроде главного приза — переходя из поколения в поколение, он величественно возвышался на Северной Водяной улице; его широкая терраса позволяла обозревать залив и остров Чаппаквиддик, а благородные очертания и антикварная обстановка являли собой символ чести и привилегии принадлежности к роду Макдауэллов. Старшее поколение сражалось между собой за право обладать им, и хотя Салли не навещала дом последние десять лет, она продолжала держать узды правления твердой рукой.
