На этот раз воспротивился Джонни: «В тот раз я думал, что у нас есть с чем к ним прийти. Сейчас я знаю, что не с чем. Разве что ты хочешь, чтобы арестовали шофера мадам Ксении. Поскольку голова у мадам, я полагаю, что это ее человек сбил меня с ног. Но это сейчас не главное. Главное сейчас — Джино».
«Мадам Ксения говорит, что он приедет сюда», — сказала Доркас.
«Она, вероятно, права, — голос Джонни звучал угрюмо. — Очевидно, что в доме оставлены указания, чтобы каждому, кто будет спрашивать, сказали, что ты и мадам вместе с мраморной головой отправились сюда. Фернанда предупредила Джино — я знаю, что она говорила с ним по телефону, — его первый шаг будет таким же, как и мой, он попытает счастья в доме. Так что он обо всем узнает».
«Тогда он уже может быть в Линдосе».
«Вероятно, еще нет. Ему могло оказаться труднее добраться сюда. Но я думаю, что, если ему нужна голова, он приедет. Так что в ожидании его мы развлечемся».
Мадам Ксения возвратилась, ведя за собой мисс Фаррар. Фернанда была не похожа на себя. Она не успела причесаться и выглядела несвежей, поблекшей и сильно уставшей. Она упала на стул, как будто долго бежала и не могла отдышаться.
Мадам Ксения направила свое внимание на Джонни.
«Как ваша рана?» — осведомилась она. — Надеюсь, не очень вас беспокоит?»
«В самый раз, — сказал Джонни. — Ничего хорошего ваш человек мне не сделал».
«Ставрос сожалеет», — сказала мадам Ксения и снова глянула вглубь комнаты.
Ставрос немедленно появился на звук своего имени. Хозяйка сделала знак, и он склонился над Джонни. Удивительно, но когда он вошел, на его лице была широкая улыбка, и он жарко говорил что-то по-гречески.
«Ставросу не хочется, чтобы вы таили против него зло, — перевела мадам Ксения. — Ему жаль, что пришлось это сделать, но это было необходимо».
«Не согласен, что это было необходимо, — произнес Джонни, но позволил Ставросу заключить свою руку в его большие лапы. — По крайней мере, я рад, что мы теперь союзники».
В другое время, подумала Доркас, сцена могла показаться нелепой. Но от Ставроса исходила благородная доброжелательность, под которой чувствовалась холодная решимость, не обещавшая Джино ничего хорошего.
Когда он вернулся на свой пост в глубине комнаты, мадам налила Фернанде чашку чая и поставила перед ней. Та взяла ее и выпила с такой жадностью, словно горячая жидкость могла уберечь ее от всего, что навалилось за последние часы.
«Я знаю, что вы все ждете Джино, — сказала она. — Я знаю, что вы против него что-то замышляете. Но он ни в чем не виноват. То, что он уехал из Штатов, еще не преступление. Люди и раньше уходили в тень под прикрытием смерти. Никто из вас не понимает, чего Джино нужно от жизни».
Доркас не нашлась, что сказать. Но мадам Ксения склонилась вперед: «Ну-ка, Фернанда, расскажите, пожалуйста, что же этот человек— этот Джино Никкарис — так хочет получить?»
Фернанда ответила просто: «Он, конечно, хочет, чтобы к нему вернулись жена и ребенок. Я думаю, что так скоро и произойдет».
Доркас издала сдавленный звук, который перекрыл слова мадам Ксении.
«Вы говорите, что Джино Никкарис не стремится завладеть мраморной головой из музея?» — Она встала со стула и подошла к дивану, откинув одеяло, чтобы открыть голову.
Фернанда посмотрела на нее с беспокойством. «Конечно, она его интересовала, — сказала она. — Почему бы и нет, раз его партнер вынес ее из музея? Но Джино не причастен к этой краже. Он хочет только, чтобы голову вернули на место. Зачем она ему? Она только втянет его в серьезные неприятности».
Все трое посмотрели на Фернанду, и воцарилась мертвая тишина. Тишину нарушил топот ног по дорожке, и минуту спустя в дверь ворвалась Бет. Она радостно подбежала к матери, и Доркас поймала ее в благостном облегчении. Над темной головкой Бет она увидела стоящую в дверях Ванду. Женщина стояла, не двигаясь, с горечью глядя на Ксению Каталонас.
Первой заговорила мадам Ксения: «Я не потерплю, чтобы эта женщина находилась в моем доме! Никто мне до сих пор не говорил, что она няня ребенка миссис Брандт».
Наступила минутная тишина, которую прервала Бет:
«Ванда водила меня на пляж посмотреть на папину лодку, — объявила она. — Скоро она повезет меня на ней кататься».
Доркас обменялась взглядом с Джонни, и он сделал ей знак молчать.
Жена Константина еще не кончила. Она встала во весь свой величественный рост и обратилась к Ванде: «Твой брат рассказал тебе, что мой Константин мертв? Мертв, потому что Джино отправил его вместо себя в самолете, а самолет разбился!»
Было ясно, что удар настиг Ванду неожиданно. Защитная маска Ванды слетела, и в ее глазах отразился неприкрытый ужас. Но эта женщина долго муштровала себя, чтобы скрыть боль, и почти мгновенно восстановила над собой контроль. Она ответила тихим голосом, только легкое дрожание выдавало ее чувства.
«Если это правда, — сказала она, — тогда смерть Константина ваших рук дело, мадам, а не рук Джино». Эта была декларация ненависти, выбор своего места на баррикадах, дальнейшее изъявление преданности Джино.
В этот момент Доркас восхищалась Вандой Петрус и уважала ее. Может быть, ее преданность была ошибкой, но она была женщиной, способной выдержать удар с большим мужеством. Есть такие женщины, которые обречены на несчастье. Трагедия входит в их жизнь неоднократно. Ванда была из их числа, а сейчас она встречала этот новый поворот своей судьбы с удивительным бесстрастием.
Фернанда отбросила со лба спутанные волосы и сделала попытку обрести над ситуацией контроль, который на некоторое время от нее ускользнул. Она взяла свою сумочку и встала.
«Здесь в воздухе витает слишком много эмоций, — сказала она. — Я думаю, что нам надо успокоиться. Ванда, тебе лучше остаться на ночь в гостинице, так как тебя здесь не хотят видеть. Джонни, если ты нас отвезешь…»
«Он никуда не повезет эту женщину, — жестко сказала мадам Ксения. — Я не позволю ей остаться в моем доме, но для прислуги в помещении в саду найдется место, где она спокойно может разместиться. Ставрос!»
Он приблизился к Ванде, и намерения его не оставляли сомнений. Он к ней не притронулся, но, бросив на него взгляд, она пошла за ним с опущенными глазами.
«Это ненадолго, — сказала мадам Ксения остальным. — Мы не можем допустить, чтобы эта женщина побежала к Джино. Она помешает моим планам».
«Что у вас за план?» — спросил Джонни.
«Мы не будем ничего предпринимать, — сказала мадам Ксения. — Мы будем ждать. Джино придет и заберет голову. Он не сможет скрыться на лодке до темноты. И преградит ему дорогу Ставрос».
