Тогда он обнял ее, и они поплакали вместе. А потом все изменилось. Никаких телохранителей и компаньонок. Никаких гувернанток, уроков и строгих правил. Она больше не сидела в пентхаусе с чужими людьми, пока ее отец находился внизу и руководил казино. После этого они все делали вместе и не разлучались. Он взял ее с собой в атлантический круиз, а потом три месяца провел с ней в Италии, где Франческа узнала о своих корнях. Снова и снова убеждал в том, что она не виновата в смерти матери. Что все было в руках Господа, что иногда природа поступает по-своему, не обращая на нас никакого внимания.
Франческа смирилась, но иногда по ночам выходила на балкон, смотрела на безмолвную черную пустыню, отделенную от нее морем света, и думала…
— Милая…
Она обернулась. Стивен сидел на кровати. Его волосы были растрепаны, как у мальчишки, глаза слипались.
— Спи, — мягко сказала Франческа и отогнала воспоминание, которое часто приходило ей на ум в такие моменты. Эрик. Парашютист, которого она безумно любила шесть лет назад. Она думала, что никогда не опомнится после его смерти. Одно время ей страшно хотелось отомстить. Эрик всегда очень тщательно складывал парашют; кто-то нарочно перерезал стропы. Но кто? Либо конкурент, либо тайный враг из прошлого. Но потом Франческа поняла тщетность своих попыток и смирилась с тем, что доказать ничего нельзя. Где гарантия, что он не сам виноват? Парашютизм — спорт рискованный, и несчастные случаи в нем не редкость.
Стивен спортом не занимался. Он был человеком умственного труда. И она любила его. «Но достаточно ли этой любви, чтобы выйти за него замуж? — думала она, глядя на огни Лас-Вегаса. — Как узнать, хочешь ли ты прожить с этим человеком до конца жизни?» Отец говорил, что полюбил свою Гаянэ с первого взгляда. Он даже не знал, кто эта девушка, не знал, что она дочь Грегори Симоняна. А когда узнал, то испугался, что отец Гаянэ этого не одобрит. Но Симонян встретил Майкла Фоллона с распростертыми объятиями. Франческа жалела, что не присутствовала при этом и не знала ни свою мать, ни деда. Ей очень нравились рассказы отца о том времени. Как жаль, что дедушка погиб из-за аварии вертолета! Отец говорил, что очень переживал его смерть и смог оправиться только через несколько месяцев.
Именно тогда и был создан «Атлантис».
— Я так переживал смерть твоего дедушки, что с головой ушел в работу. Только это меня и спасло. Работа и ты.
У Франчески и отца была одна общая страсть — любовь к полетам.
В первый раз Франческа поднялась в воздух в кабине его реактивного самолета, потому что была дочерью босса. Она сразу же полюбила небо. В то время она была еще мала и не понимала, что причиной этой страсти к полетам является ее жизнь в четырех стенах под постоянным присмотром сверхбдительного отца, больше всего на свете боявшегося, что его дочь могут похитить. Другие маленькие девочки коллекционировали кукол, а Франческа собирала модели самолетов. Они склеивала их и подвешивала к потолку спальни. Майкл Фоллон регулярно снимал их, говоря, что маленькие девочки не должны так себя вести. Он дарил ей мягкие игрушки, кукольные домики, пластмассовых кукол и плюшевых медведей, но Франческа украдкой приносила очередную модель и клеила крошечные «бичкрафт-бонанзы» и «грумман-уайлдкэты».
Но больше всего на свете ей хотелось летать самостоятельно.
Она добилась своего после побега из дома. Испуганный отец пообещал, что как только Франческе исполнится шестнадцать, она начнет учиться водить самолет, а в восемнадцать подарил ей собственный «пайпер-каб». После этого Франческа, учившаяся сначала в колледже, а потом в юридической школе, все свободные часы проводила в воздухе. Только там она чувствовала себя свободной и спокойной.
— Не могу уснуть, — сказала она Стивену.
Обнаженный Стивен встал с кровати, подошел к ней и обнял за талию.
— Это у тебя предсвадебная лихорадка.
Франческа закрыла глаза и прижалась лицом к груди жениха, чтобы он не увидел ее слез.
— Ты дрожишь.
— Мне холодно. — «Я боюсь».
Может быть, она согласилась выйти за Стивена, потому что для него дети — не главное? Он сказал, что не станет возражать, если детей у них не будет вообще, потому что для них обоих важнее бизнес. Может быть, Стивен говорил то, что она сама хотела услышать? Потому что в глубине души Франческа боялась повторить судьбу матери. При мысли о детях у нее останавливалось сердце, хотя врач говорил, что она совершенно здорова. Но ведь Гаянэ тоже была совершенно здорова, правда?
— Стивен, — внезапно сказала она. — Давай убежим. — Что?
— Давай уедем. Прямо сейчас. В Мексику или Канаду. Найдем церковь в каком-нибудь маленьком городке, о котором никто не слышал, и обвенчаемся там, где не будет никого, кроме нас с тобой. — Эти слова сорвались с языка сами собой. Удивленная Франческа задумалась и вдруг поняла, что они действительно могут начать новую жизнь. Поселиться в какой-нибудь горной деревушке и забыть о бизнесе. Тогда у них останется время на путешествия и полеты…
Стивен привлек ее к себе и крепко обнял.
— А что скажет твой отец? — негромко засмеявшись, спросил он.
И ее мечта тут же испарилась.
— Не нравится мне это, — пробормотал Зеб, вцепившись в баранку. Вокруг машины зловеще завывал ветер. Если разразится песчаная буря, они никогда не найдут Офелию Каплан.
Ванесса сходила с ума от тревоги. Офелия исчезла несколько часов назад. Солнце зашло, пустыня погрузилась во тьму, а поднявшийся северо-восточный ветер грозил затянуть небо тучами песка.
Кроме того, они слышали лай койотов. Не тявканье, напоминавшее смех маленьких девочек, и не вой, иногда казавшийся музыкальным. Нет, это был злобный лай родителей, охраняющих свое потомство. На всякий случай Эбби велела всем взять оружие.
Почему Офелия ушла с курорта? Жених сказал, что она должна была принять важное решение и пошла прогуляться, чтобы проветрить мозги. Ванесса вспомнила, что доктор Каплан приехала в «Рощу» чем-то сильно расстроенная. Может быть, собственной беременностью?
К страху Ванессы примешивались возбуждение и надежда. Эбби наконец нашла свою дочь и могла рассчитывать на внука или внучку.
Ах, если бы это было настоящее воссоединение, если бы Эбби могла всем сказать, что Офелия — ее дочь! Увы, Офелия могла не знать, что ее удочерили. Если она счастлива, то Эбби не станет раскрывать ей глаза. Тем более что будущее самой Эбби было туманным. Собранный чемодан и билет в один конец не предполагали совместную жизнь с дочерью. Или с кем-нибудь еще.
