если бы я вывалила тебе, что до того, как его приняли в семью, он всегда ходил избитым. Живого места не было. Не успевали сойти старые синяки, как сразу же появлялись новые. Я уж не говорю про травмы и порезы. Его могли пырнуть на тренировке по-настоящему. Лоренцо не запрещал парням издеваться над ним и причинять какой угодно вред. Эдриана обучали как наследника. Дерека готовили в солдаты. Не знаю… Лоренцо был отличным Боссом, он со всеми вёл себя нормально, но стоило Дереку появиться в поле его зрения, Лоренцо становился сам не свой. Тренировки одно, но… – Эльза замолкает, берёт несколько долек мандарина и жуёт. Слишком долго жуёт.
– Скажи.
– Он всегда получал от Лоренцо. За малейшую оплошность. Его могли избить, если у него что-то не получалось на тренировке, или за то, что он раскрошил печенье. Повод находился всегда. Лоренцо требовал от него невозможного: быть идеальным во всём, без промахов. Он не прощал Дереку ошибок. Ты бесилась из-за его идеальной укладки, костюма и педантичности. Знаешь, выбора-то у него особо не было: или соответствовать требованиям Лоренцо, или сдохнуть, – Эльза усмехается. – Помню, я как-то приехала на праздники. Дереку тогда было пятнадцать. Первый раз увидела его в костюме. Красивый засранец, уже тогда все девушки по нему сохли. Так вот… Мы стояли с ним в гостиной и болтали, а потом появился Лоренцо. Он не орал, ничего такого. Высказал ледяным тоном, что волосы должны быть убраны с лица, достал нож и обрил его. Нож – не бритва, аккуратно не получилось, без крови тоже не обошлось. Лоренцо не разрешил ему пойти в свою комнату. Дерек так и проходил весь день – с запёкшейся кровью и в испачканной одежде. Он прекрасно знает, что такое боль и унижение. С детства знает. Хотя у него и не было детства. Для него всё началось раньше, чем для нас. Эдриана начали обучать в восемь. Первые два года это была просто теория. А Дерек с шести лет получал тумаки.
Впиваюсь ногтями в ладони, а Эльза продолжает:
– Он всегда любил книги. Но, бывало, его избивали до такой степени, что он не мог читать сам. Я приходила к нему. Удивительно, но ему нравились сказки. Я тогда была совсем мелкая и читала только их, а он и им был рад. Однажды Лоренцо всё-таки увидел, что я ему читаю. Мне он ничего не сделал, зато сжёг все книги, которые находились в комнате Дерека. И ещё запретил ему появляться в библиотеке. Дерек раз за разом нарушал это правило, и Лоренцо раз за разом избивал его.
– Ужасно.
– Да, так и было. Дерек очень любил читать, а Лоренцо бесился. Говорил, что не нужно ему быть умным, что его дело – защищать и убивать. Однако Дерек был упёртым, да и сейчас такой, – она снова усмехается. – Он обучился всему, чему обучают наследников, и даже тому, чему не обучают. Если ты спросишь, кто из них знает и умеет больше, я сделаю выбор не в пользу моего кузена.
– Альберто говорил, что Лоренцо вступился за Дерека, когда все думали, что Беатрис покончила с собой из-за него. Это правда?
– Да. После того, как Дерека приняли в семью, Лоренцо больше не издевался над ним. И никому не позволял причинять ему вред. Он его очень ценил. Гордился тем, что вырастил из него идеального солдата. Хладнокровного убийцу, который готов на всё ради семьи. Дерек быстро поднялся до должности капо, а затем и вовсе стал подручным. Ему и тридцати не было. Все говорили, что он слишком молод. Но Лоренцо всех заткнул. Сказал, что Дерек лучший в семье и только он достоин стать подручным. Лоренцо доверял ему, как себе. Однако во время обучения Дерек прошёл через ад. По-другому это не назвать, – Эльза вздыхает и поднимает на меня глаза. – Помню, Дерек мне нравился, – она улыбается. – Я была влюблена в него. Мне было четырнадцать. Хоть в восемь лет меня и забрали, но я часто приезжала. Смотрела на него с восторгом, он казался мне таким взрослым. В семнадцать меня приняли в семью, и я жила здесь уже постоянно. Продолжала пялиться на него и пускать слюни.
– У вас было что-то? – спрашиваю и краснею.
– Нет, – она смеётся. – Дерек всегда видел во мне лишь сестру. Его интересовали исключительно шлюхи, но не кто-то из семьи. Не только из нашей. Он не связывался с теми, кто имел отношение к какой-либо семье.
– А как же Луиза? Она же в семье.
– Луиза… да. Она долго пыталась его соблазнить. Настойчивости ей не занимать. Крепость пала, и они переспали. Три раза. Это случилось уже после твоего появления у нас. Кажется, незадолго до Рождества. Она втрескалась в него, и он послал её на хрен. Как и других. Всегда посылал. Всех, кроме тебя.
– Он и меня посылал.
– Вот уж нет, сестрёнка. Слова – одно, поступки – совсем другое. Он мог хоть триста раз послать тебя словами, но держаться подальше не мог. Игнорировать не мог. Помню, как его трясло после каждой тренировки с тобой. С самого начала. Он перетрахал всё, что двигалось, лишь бы отвлечься. Наверное, поэтому и связался с Луизой. Она всегда была под боком. Потом он уже не спал с ней, просто имел её рот. А ей и это было за радость. Он просто спускал нужду, а она была счастлива.
Прикрываю глаза рукой и откидываюсь в кресле. Теперь понятно, почему Луиза не любит появляться здесь.
– Мне жаль её, – шепчу.
– Пустое, Нора. Она большая девочка. И уж точно смогла с этим справиться.
– Луиза меня ненавидит, да?
– Нет. Она беззлобная и очень умная. Возможно, ей было больно, но она прекрасно понимала, что к чему. И Дерек не давал ей ложных обещаний. Сразу сказал всё как есть.
– Она мне помогала, – запускаю дольку мандарина в рот и морщусь. – Я даже и представить не могла, что всё так… что он с ней так поступил. И с другими тоже. Он же поступал как бесчувственная свинья!
– А ты никогда ни с кем так не поступала? Неужели в твоей жизни не было людей, которым ты нравилась, а тебе было на них в общем-то
