— А скажите, — светским тоном произнесла Наталья Михайловна, — что вы делали здесь после отъезда отца? Неужели все время посвящали тому, чтобы донимать меня?
"Так, понятно, — усмехнулась про себя наша детективщица. — Мадам Каверина считает, что основная тема исчерпана, и больше не желает к ней возвращаться. Да, прошлого не вернуть… Бабочки, можно сказать, улетели! И Гектор с Аглаей никогда не появятся на стене "Мадам Баттерфляй"…"
Видимо, и Кирилл Шведов понял, что ему больше ничего не добиться, оттого и тон его ответа был таким же безразлично-светским:
— Я пытался найти, где именно находился в восемнадцатом году дом моего деда. Ездил в Переливино, бывшее некогда имением бабушки, искал дом Шнеерзона. Он, кстати, до сих пор стоит! История любви Гектора и Аглаи достойна авантюрного романа, и, честно говоря, если бы коллекция была еще цела, я начал бы выкупать ее именно с бабочек, которые носили их имена.
— Мне пора, — приветливо сообщила Наталья Михайловна, демонстративно пропустив последние слова мимо ушей. — Могу ли я считать, что военные действия между нами прекращены?
— Я не воюю с женщинами, — отозвался Кирилл. — А если вчера и разбил лобовое стекло вашего "Форда", то лишь потому, что вы меня сами вынудили. К тому же я не дал вам совершить преступление. Вы слишком вспыльчивы! Такой же вспыльчивой была некогда Лариса Полетаева, "амазонка революции".
"Господи боже!" — опять охнула тихонько Алена.
— Я не понимаю, о чем вы говорите! — выдала Наталья Михайловна привычную формулу.
— Да неужели? — усмехнулся Шведов. — Но, между прочим, вы упомянули, что видели меня вместе с некоей писательницей. А единственное место, где меня можно было увидеть рядом с женщиной, как раз около стены парикмахерской "Мадам Баттерфляй" прошлой ночью. Итак, она писательница… Занятно, спасибо за информацию. Словом, этим упоминанием вы себя выдали. Кроме того, "Форд" с разбитым стеклом я сегодня видел в одной из мастерских автосервиса "Импульс".
"Господи боже!" — новый вздох в шкафу.
— Господи боже! — не выдержала Наталья Михайловна. — Как вас туда занесло?
— Ну, не поленился прокатиться по городу с утра пораньше. Намеревался посетить все десять мастерских сети "Импульс", но повезло мне уже в пятой. Ведь вам больше некуда было обратиться, кроме как в собственный автсервис. Мы с отцом собрали изрядное досье на вас и знаем, например, что владелец "Импульса" — ваш сын. Полагаю, именно вы финансировали его бизнес… остатками пыльцы с крылышек бабочек Креза.
— Вы ничего не докажете!
— И в мыслях нет, поверьте, — спокойно ответил Кирилл. — Понимаю, что подобное невозможно. Я уже говорил — вы вполне профессионально уничтожили все следы. Именно поэтому я думаю, что с вашей стороны было весьма неосторожно посвящать в старую историю посторонних людей.
— Вы имеете в виду детективщицу? Как ее там… Алену Дмитриеву? Да ладно, она ни на что не способна!
— Вы так полагаете? — со странной интонацией проговорил Кирилл Шведов.
Алёна чуть не выскочила из шкафа, чтобы сообщить ужасной мадам с ужасной наследственностью, что способна очень на многое. Например, на то, чтобы без всякой посторонней помощи и даже без книжки "Бабочки в легендах и мифах" разгадать список Владимира Шведова, который больше напоминал шифровку. А впрочем, не стоит уподобляться лягушке-путешественнице из сказки Гаршина. Наталья Михайловна и сама знает, что Алёна все поняла… иначе не разъярилась бы так, увидев ее ночью около стены со стертыми Сфинксом и Ипполитой, не стала бы ей звонить и пугать!
И тут… и тут в кармане куртки Алёны что-то мягко зажужжало, а потом зазвенело. Все громче и громче. Телефон! Она сунула руку в карман и стиснула мобильник так, словно хотела его задушить. И ей удалось, потому что воцарилась тишина.
— Что такое? — встревожилась Наталья Михайловна. — Телефон? В шкафу? Там что, кто-то сидит?!
— Ну и шутки у вас, — невозмутимо проговорил Кирилл. — Это звонит мой мобильный. Он лежит в кармане пиджака, пиджак висит в шкафу. Понимаете?
И в то же мгновение телефон зазвонил снова! Алёна, находясь в полуобморочном состоянии, не тотчас поняла, что теперь пробудился к жизни не ее мобильник, что звон раздается в комнате…
— Извините, минуточку… — сказал гостье Кирилл. — Алло? Привезли билет на самолет? На завтра? Отлично. Нет, спасибо, в номер приносить не надо, я сам спущусь через некоторое время. Всего доброго.
— У вас что, два телефона? — с подозрением проговорила Наталья Михайловна.
— Да, а что? — холодно бросил Кирилл. — Я могу иметь хоть целую коллекцию телефонов. Кто-то коллекционирует бабочек из драгоценных металлов, кто-то — автомобили, как, например, вы…
— Вы суете свой нос туда, куда не нужно! — яростно выкрикнула Наталья Михайловна. — Вы мне осточертели! Все! Я ухожу!
Протопали ее каблучки, хлопнула дверь.
— Прощайте, Наталья Михайловна, — сказал вслед невежливой гостье вежливый Кирилл Шведов.
Так… принялась размышлять Алёна, сейчас он, наверное, пойдет на рецепшн за билетами. И можно будет выйти. Стоп… если он уйдет, то закроет дверь. И она опять окажется в ловушке. Лучше бы ему пойти, скажем, вымыть руки, и тогда Алёна распахнет дверь шкафа и…
Дверь шкафа распахнулась.
— Можете выходить, — сообщил Кирилл Шведов. — Значит, вас зовут Алёной? Красивое имя…
— Вообще-то меня зовут Еленой, — зачем-то пояснила она, все еще стоя в шкафу. — Алёна Дмитриева — мой псевдоним.
— Елена — еще лучше, — одобрительно сказал Кирилл. — Да вы выходите, выходите. Там все же тесно, в шкафу-то. — И он захохотал.
— Ничего смешного, — сухо произнесла Алёна.
— Конечно, — согласился хозяин номера, невероятным усилием обрывая смех. — Но, понимаете, в моей семье особые отношения со шкафами… Извините. Извините, ради бога!
Алёне ничего не оставалось, как пожать плечами и выйти на волю. Вообще-то, наверное, следовало бы вслед за тем выйти из номера, но слишком многое еще оставалось недосказанного, а любопытство так и подгрызало, так и подгрызало нашу героиню!
— Слушайте, можно я сниму куртку? — взмолилась она. — Там было ужасно жарко, в шкафу.
— Вы можете снимать все, что вам угодно, — любезно предложил Кирилл, и Алёна посмотрела на него. Наконец впервые толком посмотрела.
Глаза у него были зеленовато-желтые, как у хищной птицы. И нос хищный — чуточку (самую чуточку!) загнут книзу, словно у ястреба. Нижняя губа вывернута надменно. Сильный круглый подбородок. В профиль лицо Кирилла было ярче и сильнее, чем анфас. Смотришь прямо — просто красивый парень, этакий русский мачо, а вот в профиль… жесткость, хитрость, отчаянность в этом профиле. И еще что-то, от чего у Алёны вдруг дрогнуло сердце. Наглость? Нет, другое слово… Решительность, вот что!
