— Как вы догадались, что я там? Из-за телефона? — спросила она, отводя глаза. И увидела книгу "Бабочки в мифах и легендах", которую бросила на стол, а не положила в пакет. — Или поэтому?
— Отчасти, — кивнул Кирилл. — Кроме того, я видел, как вы входили в мой номер… Я как раз стоял у стола дежурной.
— Господи боже… — пробормотала Алёна.
— А вы как догадались? — с любопытством спросил он. — Каким образом вы меня нашли?! Как поняли, что я — это я? Что я связан с теми бабочками?
До чего же она любила такие минуты в жизни, когда наставало время демонстрировать торжество своего сыскного таланта! Какое испытывала превосходство над мужчинами, которых удавалось обойти на интеллектуальных вороных! Отчего же сейчас Алёна чувствовала себя так глупо? Неужели оттого, что вышла из шкафа? Или из-за своей дурацкой прически, вернее, отсутствия оной? Ну в самом деле, разве возможно испытывать торжество и превосходство, будучи остриженной почти наголо!
— Да ерунда, — пробормотала она почти стыдливо. — Сначала я думала, что первых бабочек нарисовал Владимир Кириллович. Но он уехал, а бабочки продолжали "прилетать". Значит, в городе остался кто-то еще. Причем очень близкий Владимиру Кирилловичу человек, посвященный в секреты его и Натальи Михайловны. Я о них кое-что знала… она мне сама рассказала, правда, сразу пожалела об этом. Ну вот… потом мы встретились у той стены, где вы меня спасли. Я не видела вашего лица. Но вы так странно говорили… Например, сказали, что черный "Форд" был как в полицейском романе . У нас так не говорят. У нас говорят — в детективном романе, а вот французы детективные произведения называют полицейскими. Потом вы сказали, что на картине Доссо Досси Юпитер напоминает не божество, а капуцина , совлекшего с себя сан. Ни один русский никогда в жизни так не выразился бы! Кроме того, я вспомнила, что в Париже есть бульвар Капуцинов… Ну и еще, конечно, была обмолвка насчет святого Георгия, которого вы чуть не назвали Жоржем.
— Это я помню, — кивнул Кирилл, — помню, как спохватился. А остального и не заметил. Надо же…
— Да, еще Аксаков! — вспомнила Алёна.
— А что с ним такое? — насторожился Кирилл.
— Вы сказали, что живете на улице Аксакова. А в нашем районе такой улицы точно нет, зато у Аксакова есть рассказ "Собирание бабочек" в его "Воспоминаниях"… Ну я просто подумала: кому мог Владимир Кириллович до такой степени доверять, чтобы рассказать ему все? Может быть, сыну? И тогда, ночью, я поняла, что вы молоды и вполне годитесь ему в сыновья. Кроме того, я ведь видела вас в гостинице. В первый день. То есть я не знала, что это вы… просто вспомнила…
Он вскинул на нее глаза. Но промолчал.
— Ну и… — мямлила дальше Алёна, — еще вы сказали, что вам только спуститься и подняться… а такая как раз дорога на Верхне-Волжскую набережную… а там гостиница "Октябрьская"… а еще я вспомнила, что у того, первого Кирилла Шведова отчество было Владимирович, а сына зовут Владимир Кириллович, значит, вполне возможно, в семье такая традиция, и вас, может быть, зовут Кирилл… я просто спросила у администратора, в каком номере остановился Кирилл Шведов, и она назвала его…
Алена умолкла, совершенно потерявшись в словах. Каждое казалось глупым и беспомощным.
— Слушайте, Елена… — тихо заговорил Кирилл и вдруг замолчал.
"Какое красивое имя — Кирилл! — подумала тем временем Алёна. — Почему оно мне раньше не нравилось? И почему мне раньше не нравилось имя Елена? Оно тоже очень красивое. Или просто он его так особенно произносит?"
— Слушайте, Елена, — снова подал голос Кирилл, — это просто потрясающе. Я редко видел такую красивую женщину, которая была бы так потрясающе умна. Слушайте, нам надо поговорить, нам надо толком поговорить! Вы должны мне подробно рассказать о том, как вообще догадались о бабочках, о том, что они значат. А я вам расскажу про Гектора и Аглаю. Хотите?
— Вы имеете в виду парусника и перламутровку? — уточнила Алёна.
— Я имею в виду историю любви Гектора и Аглаи! — расхохотался Кирилл. — Совершенно невероятная история! Честное слово, она вам может пригодиться для нового романа. Я улетаю завтра, но до завтра… до завтра еще масса времени, и я успею рассказать вам эту длинную-пре-длинную историю. У вас найдется время?
"До пятницы я совершенно свободен", — вспомнила Алёна слова Пятачка. А завтра, кстати, как раз пятница. Но впереди еще день и ночь! И что… что они будут делать все это время? Только разговаривать?
"Спокойней! — холодно сказала она себе, вспомнив администраторшу из "Мадам Баттерфляй". — Спокойней, товарищ писательница!"
— А ночью… — таинственно зашептал Кирилл, — а ночью я знаю, чем мы займемся! Догадываетесь, чем?
Алёна чуть отстранилась и посмотрела в его зеленовато-желтые глаза.
Очень решительные глаза. Или все же наглые?
— Разумеется, — усмехнулась она, не отводя взгляда. — Мы с вами пойдем к той стене и нарисуем Гектора и Аглаю. Я имею в виду, парусника и перламутровку.
Пишбарышням и в начале ХХ века называли машинисток (работающих на печатных машинках). Прим. автора.
Подробнее читайте в романе Елены Арсеньевой "Мода на умных жен", издательство "Эксмо".
Конец (иврит).
Макао — старинная карточная игра.
Фижмы — две полукупольные подкладки под нарядную юбку (для каждого бедра отдельно), соединенные тесьмой на талии. Их носили в XVIII веке.
Голконда — в незапамятные времена так называлась крепость в Индии, некогда — столица государства, где находились усыпальницы древних раджей. В них и во дворцах хранились баснословные запасы алмазов. Выражение "алмазные россыпи Голконды" стало нарицательным для обозначения несметных богатств.
