ничего…
Не хотела…
Хотела…
Эти слова, сказанные самодовольным тоном, пульсировали в ушах и вызывали тошноту. Я потрясенно смотрела на Лукашина, оглушенная нарастающей яростью. Поразительно, с какой скоростью этот человек меняет мое отношение к нему. По щелчку пальцев. Любым неосторожным — или хорошо продуманным — словом. Взглядом или прикосновением.
ЧЕРТОВЫМИ ПОЦЕЛУЯМИ!
Вина, стыд, смущение, удивление, вина, стыд, гнев…
Чувства вспыхивали в груди и гасли, уступая место друг другу. По кругу. Бесконечным хороводом, от которого пульс начал зашкаливать.
Невыносимо!
Схватив сумку, что так и валялась у моих ног, я поморщилась, когда грубая ткань ручек теранула по горящей после моей пощечины Лукашину ладони. Распахнула дверцу и вылетела из салона, с запредельной скоростью рванув в сторону автовокзала.
Ни минуты.
Ни секунды.
Ни одного мгновения я больше не проведу рядом с этим человеком!
Хватит. Я не игрушка. Не подопытная крыса, не пробирка, в конце концов, внутри которой Лукашин может смешивать все, что ему в голову взбредет, лишь бы утолить свой интерес.
СВОЙ, А НЕ МОЙ!
— Амели! — ударил в спину злой оклик, который только добавил мне скорости.
Я с трудом удержалась от того, чтобы не сорваться на бег, не желая привлекать внимание окружающих нас с Никитой людей. С трудом заставила себя лишь ускорить шаг, а не превратиться в перепуганную беглянку.
И уже через десяток шагов мой локоть обхватили сильные пальцы и дернули назад, заставляя остановиться. Я попыталась вырваться. Упорно переставляла ноги, но со стороны, наверное, выглядела жалкой букашкой, пришпиленной булавкой энтомолога.
— Отпусти, — задушено выдавила из груди яростный протест, который разбился о непреклонность упертого барана, посчитавшего, что может мною командовать.
— Какого черта ты творишь? — сквозь зубы процедил Лукашин, встряхивая меня как куклу. Я повернула к нему лицо и выплюнула в ответ:
— Какого черта? Я? Я творю?! — Никита опешил, всматриваясь в мои глаза, а я оскалилась в безумной улыбке, уже не сдерживая себя: — Ты кем себя возомнил? Кто ты такой? Какое право… — поперхнувшись воздухом и поймав пару удивленных взглядов со стороны, уже тише продолжила: — Что ты там говорил про холодность к мужчинам? Ну же, Лукашин! Ты ведь все заметил, все считал, верно? Так какого хера считаешь себя в праве так себя вести со мной?
— Амели…
— Ты заметил, что я шарахаюсь от мужчин. Заметил мои реакции, но почему-то даже не вспомнил о них, когда у тебя возникло желание в очередной раз засунуть свой язык мне в рот! — Я разжала пальцы, позволив сумке рухнуть на землю, а сама освободившейся рукой толкнула Лукашина в грудь. — Эксперименты, проверки, исключительности! Да пошел ты на хуй со всем этим комплектом. Садись в машину и проваливай! И больше никогда — ни-ког-да — не приближайся ко мне! В противном случае я засажу тебя… за попытку изнасилования!
— В этом все дело? — пропустив мою тираду мимо ушей, он ожидаемо зацепился за озвученное ненамеренно. — Кто-то… пытался с тобой это сделать? Или… сделал?
— Тебя не касается мое прошлое, настоящее или будущее! — Я дернулась и удивленно застыла, когда Лукашин разжал пальцы и позволил мне освободиться. — Убирайся.
— Прости меня, — тихо проговорил он, повторно вгоняя меня в ступор. — Резкая… Я… Черт, я не хотел, чтобы ты все так воспринимала! — Никита провел ладонью по волосам, явно растерявшись и смутившись. — Я идиот.
Я фыркнула. Наклонилась, чтобы поднять сумку с вещами, но Лукашин опередил меня и сразу же отступил на шаг.
— Я больше не стану тебя трогать. Клянусь, если… — Он запнулся, словно прикусив язык. Покачал головой, не отрывая взгляда от моего лица, и ровным тоном добавил: — Садись в машину. Не трону.
— Богом клянешься? — съязвила я, скрестив руки на груди.
— Просто обещаю. Сядь в машину. Пожалуйста.
Я неуверенно переступила с ноги на ногу. Огляделась. На нас настороженно поглядывали, но вмешиваться никто не спешил, посчитав, видимо, что между мной и Никитой — обычная перепалка, как у влюбленной парочки.
Пульс грохотал в ушах, отдавая в виски, но гнев утих. То ли из-за неподдельного раскаяния в глазах Никиты, то ли из-за того, что я исчерпала весь запас эмоций. Навалилась усталость… и смирение.
Я не хотела верить Лукашину, но верила. Не хотела прощать, но не находила в себе сил злиться. Не хотела находиться рядом с ним, но все же пошла к машине, правда, пересела на заднее сиденье.
Нацепила наушники, достала телефон, включила музыку и прислонилась лбом к прохладному стеклу, закрыв глаза. Пара минут, и машина тронулась с места, постепенно набирая скорость. Не остановившись спустя необходимое для подъезда к автовокзалу время.
«Мудак», — подумала я, не открывая глаз, и провалилась в сон.
* * *
Проснуться было тяжело. Некоторое время я просто прислушивалась к своим ощущениям и наслаждалась слабым дуновением ветра, что прорывался в салон через приоткрытые окна. Затем вытащила наушники и только после этого открыла глаза.
Мы ползли со скоростью черепахи, влившись в длинный поток автомобилей, которые перестраивались в один ряд. Выпрямившись, я посмотрела в зеркало заднего вида, встретилась там взглядом с Никитой, и получила короткое пояснение:
— Ремонтные работы.
Запустив на смартфоне карты, ткнула в поиск местоположения и чертыхнулась, когда перед стрелкой, обозначавшей Додж, нарисовалась жирная оранжевая полоса с переходом в алый.
— Это надолго, — пробормотала, показав экран Никите.
— Остановимся?
— А смысл? Только сильнее увязнем.
Лукашин кивнул, и мы опять замолчали. Не зная, чем себя занять, я залезла в пакет из закусочной и от скуки слопала сначала остатки картошки, а следом и до ужаса остывший жареный пирожок с манговой начинкой. Проверила соцсети. Зачитала Никите пару забавных сообщений из чата группы, незаметно для себя включившись в диалог об универе, преподавателях и учебных буднях.
Мы оба делали вид, что ссоры не было. И меня это устраивало. Пусть натянутое дружелюбие в голосах обоих резало уши, я была благодарна Лукашину за это перемирие и, пусть и навязанную, но все же компанию в дороге.
Из-за того, что в разгар бархатного сезона кому-то взбрело в голову ремонтировать одну из полос по нашему направлению, время поездки увеличилось на добрых четыре с половиной часа. Вырвавшись из затора, где машины двигались по паре метров в пять минут, мы сделали остановку на заправке, чтобы перекусить и размять ноги.
В этот раз мне любезно предоставили возможность самой выбрать еду, но растерявшись от обилия позиций в меню, я заказала то же, что и Никита. Мы пообедали за небольшим столиком у окна, изредка обмениваясь комментариями по поводу сюжета комедии, которую показывали на большой плазме в центре
