Вместе с Беном они спустились в комнату ожидания, чтобы объяснить все отцу девушки. Билл сидел на диване, откинувшись на подушки и вытянув ноги. На измученном лице отражалось его тяжелое психологическое состояние. Когда они вошли, он открыл глаза. Джесси представилась. Бен сказал, что она именно тот нейрохирург, которого они дожидались. Билл явно испытал неудовольствие, когда увидел, как она выглядит.
– А у вас тут нет кого-нибудь постарше? – гаркнул он, и Джесси на мгновение растерялась. Никто никогда при ней не задавал таких вопросов. Но она видела, как он переживает из-за дочери, и поняла его. Она заговорила мягко.
– Мы здесь старшие и самые опытные. – Она указала на Бена. – Мы практикуем в этой больнице уже десять лет.
– А где вы работали раньше? – спросил он, впиваясь в нее глазами.
– В Стэнфорде, там я и стажировалась.
Бен выглядел оскорбленным, но Джесси осталась спокойна. У нее были дети возраста Лили – в отличие от холостяка Бена, который жил один, без семьи.
– Где вы учились? – не унимался агрессивный Билл. Джесси заметила, что Бен закипает.
– В Гарварде, – ответила она спокойно, но тут Бен решил вмешаться:
– Это просто смешно! Доктор Мэтьюс входит в число наиболее уважаемых нейрохирургов страны. Больных на консультации к ней присылают даже издалека. Я учился в университете в Лос-Анджелесе, если вас это так интересует. Потом стажировался в Сан-Франциско.
Вопросы Билла привели Бена в ярость, но Джесси ни в чем не упрекала отчаявшегося отца. Она бы тоже захотела узнать такие подробности, если бы кто-то собирался оперировать ее ребенка.
– Откуда мне знать, насколько вы компетентны и вообще разбираетесь ли в том, что делаете? – спросил он.
Джесси и бровью не повела:
– Конечно, знать наверняка вы ничего не можете. Вам придется нам доверять. У нас нет времени на пустые разговоры. Я бы хотела прооперировать Лили сегодня, мистер Томас. Если вы хотите подождать до завтра, чтобы проверить нашу профессиональную репутацию, я вас смогу понять. Полагаю, однако, что для Лили будет лучше, если операция начнется как можно скорее. Иначе не исключено, развитие отека повредит в будущем ее моторике.
– Что это значит? – он угрожающе сузил глаза.
– Нам неизвестен объем поражения. У нее поврежден спинной мозг, но рентген и сканирование не дают полных данных, например, о том, насколько задеты нервы. Если поражение обширное, она не сможет ходить. – Джесси понимала, что должна быть с ним вполне откровенна. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. – Если повреждения частичные и локализованы, шансы остаются. Я надеюсь, что все так и есть, но выяснить это можно только оперативным путем. Ждать несколько дней непозволительная роскошь, как бы вам ни хотелось. Тем не менее ваше желание – для нас закон, и возражать мы не вправе. Так что – решайте! – Она возлагала на него всю полноту ответственности.
– Все так. Но если вы сами недостаточно профессиональны, то можете сделать ее инвалидом на всю жизнь. Ведь так? – сказал он сердито. Он злился на стечение обстоятельств, при которых случилось несчастье. Судьба уже предала его один раз, и теперь она едва не лишила жизни Лили. Слезы выступили у него на глазах, и Джесси простила ему сказанные сгоряча слова. Но Бен не был так снисходителен. Ему очень хотелось схватить за грудки Билла и встряхнуть как следует, но он сдержался.
– Допустим, я уверена в своих силах, – сказала она ровным голосом.
– Операция представляет опасность для ее жизни?
– Безусловно. А промедление подобно смерти. У нас нет выбора, – просто объяснила она. – Только время операции может быть разным. А когда ее начать – решать вам, мистер Томас.
– Клянусь, если она умрет на операционном столе, я убью вас, – сказал он серьезно. Бен хотел было вмешаться, но Джесси остановила его взглядом. Она не боялась Билла Томаса и могла сама с ним справиться.
– Мистер Томас, я понимаю ваши чувства, – сказала она твердо. Голос ее звучал успокаивающе, но на Билла это не произвело впечатления. Он сходил с ума от страха за свою девочку. – Почему бы вам не присесть и не подумать немного? Я буду рядом и никуда не уйду. – Она и Бен вышли взглянуть на Лили, которая оставалась в стабильно тяжелом состоянии, а потом решили зайти в кафетерий выпить кофе. Джесси чувствовала, что им предстоит трудная ночь. Она хотела позвонить Тиму и спросить, как у него дела, но сначала ей нужно было знать, какое решение принял Билл и что их ждет в ближайшие часы.
Бен негодовал.
– Зачем ты позволила этой скотине так с тобой разговаривать? – сказал он, передавая ей чашку кофе.
– Он отец, Бен. Более того – он несчастный муж. А теперь боится за жизнь единственной дочери, страшится, что ее парализует. Нужно иметь своего ребенка, чтобы его понять. – Она отхлебнула из чашки. Все знали, что больничный кофе самый скверный в мире, но все же неизменно возвращались в эту столовую. Они пили его всегда.
– Он тебе угрожал убийством! Обращается с нами, как со вчерашними студентами. – Бен никак не мог успокоиться, но потом вдруг рассмеялся: – Как ты его срезала, когда сказала, что училась в Гарварде! Интересно, что он ожидал услышать? Что ты купила степень через Интернет?
Они допили кофе и вернулись наверх.
– Он в отчаянии, – сказала она.
Билл ожидал их возле палаты Лили. Состояние больной оставалось прежним, но Джесси и не ожидала никаких перемен. Операция – это единственная ее надежда.
– Ладно, я даю согласие, – прорычал Билл. – Вы можете оперировать, но я клянусь, если… – на этот раз он не закончил фразы.
Джесси кивнула:
– Я подготовлю соответствующие документы.
– Когда вы собираетесь оперировать? – спросил он с тревогой. В этот момент он с радостью отдал бы за Лили свою жизнь, не говоря о чьей-нибудь чужой.
Джесси уже все проверила и знала, что операционная свободна. Она взглянула на часы:
– Нам нужно время, чтобы все подготовить. Часа через два. Я хочу вместе с доктором Штайнбергом еще раз взглянуть на результаты рентгена и сканирования.
Билл кивнул:
– Сколько она продлится?
– Трудно сказать. Часов восемь, а может, дольше. Не исключено, даже двенадцать часов. Все зависит от того, что мы там обнаружим. Это очень сложная процедура, со множеством тонкостей.
Билл чувствовал себя отвратительно: он положился на какого-то неизвестного врача, не имея времени даже проверить ее профессиональное реноме. Но Бен оказался прав – Гарвард и Стэнфорд произвели сильное впечатление на беспокойного отца. И он надеялся, что принял правильное решение. Понимал, что откладывать операцию нельзя, что это рискованно. И потому отдавал жизнь Лили в руки этой женщине.
