…Открыла глаза – за кружевными занавесками играли солнечные блики, покачивались ветви деревьев. Картина настолько умиротворяющая, что у Киры защемило сердце. Она тихонько выскользнула из постели, оделась, прислушалась у двери.
В доме было тихо. Ни голосов, ни других звуков. Постояв минут десять, Кира поняла, что никого нет.
Спустилась вниз, на первый этаж, огляделась.
Звериные мертвые морды на стенах, пронзительный блеск стеклянных глаз. Кира их и в детстве боялась, этих морд. И еще ей всегда казалось, что в «зале» чуть-чуть пахнет мертвечиной. Хотя, помнится, отец всегда хвастал, какой знатный таксидермист его приятель, Прохоров, кажется, делает свою работу тщательно, поделки ничуть не портятся от времени и выглядят прекрасно.
Отец и Киру пытался научить стрелять из ружья, но она так и не смогла никого убить. Это же ужасно – убить живое существо, пусть и не имеющее души, как человек. Отец, наверное, хотел мальчика, а у него родились две девочки…
– Доброе утро… – прошелестело рядом. Кира оглянулась – это Геля стояла за ее спиной.
– Привет! – с преувеличенной радостью произнесла Кира. – Как дела?
– Ничего, – опять шепотом сказала Геля. Девочка, видимо, и жаждала общаться со своей старшей сестрой, и стеснялась ужасно.
Не худая, а тощая, на грани дистрофии даже – вот как выглядела Геля. Пестрый сарафан болтался на ней, словно на вешалке. Волосы темные, убраны назад, в хвост. Очки в круглой оправе, некрасивые. «И кто ей такую оправу заказал? Безобразие…» – подумала Кира.
Тим вчера спросил: а правда ли, что она, Кира, даже не видела, как растет ее родная младшая сестренка? Правда. Хотя нет, помнится, несколько лет назад мама с Гелей были проездом в Москве, всего пару дней (Тим в то время отсутствовал). Кажется, Гелю надо было показать московскому светилу, врачу.
Геля родилась раньше срока, и от этого у девочки были проблемы со здоровьем – не смертельные, но неприятные. Кстати, и о рождении сестренки Кира узнала постфактум.
Ей тогда восемнадцать было.
Позвонила мама и странным, словно тающим, усталым голосом сказала, что у Киры родилась сестра. Ангелина.
– Ты родила?! – страшно поразилась Кира. Хотя чего тут удивительного – мать еще не старая была, получается, родила в сорок лет. Не такой уж поздний срок, по нынешним-то временам.
Кира не ревновала. И какой смысл ревновать, за тысячу-то километров друг от друга? Да и не нужна уже была Кире, взрослой девице, материнская ласка и забота на тот момент. Но…
Как это так, мама – родила еще одного ребенка? И, главное, не сказала раньше. Потом-то уже Кира узнала подробности – мама родила раньше срока, Геля не совсем здорова, мучается теми проблемами, которые выпадают на долю недоношенных деток…
– А ты замуж выходишь? – шепотом спросила Геля.
– Ага.
– А платье уже купила?
– Нет. Зачем?
– Как же без платья… – с ужасом прошептала Геля.
И что-то дрогнуло в душе у Киры. Она протянула руку и, улыбаясь, погладила Гелю по голове. «Да она милая девочка! Моя сестра. Моя сестра… А я ничего про нее не знаю. Она мне как чужая. Но она – моя сестра! И как с ней общаться-то, о чем говорить?»
– Покажи мне свою комнату, – подумав, попросила Кира.
– Пойдем, – Геля взяла Кирину ладонь своими тонкими, хрупкими (точно лапки у паучка!) пальцами и повела с собой.
Комната Гели – та же, в которой жила когда-то Кира. Но кровать другая, и письменный стол… Куклы в шкафу.
– Ты играешь в куклы?
– Да. Вот это Валя, это Лариса. А вот это Сюзанна…
– А учишься как?
Геля молча полезла в ранец, затем затопала к Кире. Они вместе сели на кровать. Кира принялась листать дневник.
– А что, очень хорошо. Практически одни пятерки. Ты молодец! Ты очень, очень большая молодец! – с гордостью произнесла Кира. А Геля даже покраснела от удовольствия. – Так, а это что? «Была невнимательна на уроке», – с притворной суровостью произнесла Кира (ну а как еще с детьми обращаться?). – Ай-ай-ай, кто-то ворон считал! – Она чуть придавила Геле кончик носа и засмеялась.
А Геля сначала испугалась, а потом засмеялась – тоже шепотом и счастливо.
Кира честно поиграла с младшей сестрой в куклы, потом они поговорили о Гелиной школе, потом Кира рассказала про Москву…
И, кажется, Геля оказалась очень привязчивой. Потому что сразу, почувствовав доброе к себе отношение, уже повисла на Кире. Смеялась, цеплялась за Киру своими «паучьими» лапками, с восторгом и восхищением смотрела в рот старшей сестре… И даже говорить стала в полной голос. Не шептала уже.
Одна из широких лямок сарафана сползла, и Кира увидела на плече Гели пятно. Обычный синяк. Словно кто-то схватил девочку железными пальцами, развернул к себе и спросил сурово: «Тебе написали замечание в дневник? Ты была невнимательна на уроке? Ты меня позоришь, значит, да?»
У Киры вмиг скрутило все внутренности, стало трудно дышать, словно ее ударили под дых. Мир, чудесный мир, в котором играли солнечные зайчики и умиротворяюще качали ветвями деревья на ветру, – этот мир вдруг рухнул, словно стеклянная мозаика, и разбился вдребезги.
– А это что? – шепотом спросила Кира, указав на синяк на плече у Гели.
Девочка покраснела, поправила лямку, пролепетала:
– Ничего. Упала на лестнице.
«Упала на лестнице», – эхом отозвалось в голове у Киры. Как все скучно, противно, неинтересно. Обычный день, никаких чудес. И вообще… Стоило ли так волноваться? Вполне возможно, что младшая сестренка действительно упала на лестнице. Дети – они ведь всегда бегают, падают, набивают синяки и шишки, иногда даже ломают что-нибудь. И ничего страшного и необычного в этом нет. Просто такова жизнь. Таковы все дети.
– Ладно, потом еще поболтаем. Мне пора, – отодвинув Гелю в сторону, устало сказала Кира.
Поднялась к себе, на второй этаж.
Тим уже проснулся. Сидел в кровати с ноутбуком на коленях – рыжий, лохматый, с малиново-розовыми щеками. Как и у всякого рыжеволосого, кожа у Тима была бледной, легко обгорала на солнце и краснела – вот как сейчас.
– Доброе утро… Ты весь горишь, – сказала Кира.
– Жарко, – буркнул Тим.
– Завтракать будешь?
– Не хочу. Ты иди. Мне надо статью дописать, дедлайн до двух.
– Почему ты не отказался? Ты же в отпуске!
– Кира, не говори ерунды. Надо значит надо.
Кира села в кресло и принялась исследовать новый телефон. Сфотографировала Тима, как тот, мрачный, лохматый, с этим малиновым румянцем, шустро лупил по клавишам ноутбука. Смешно! Сняла еще видеоролик.
– Тим, скажи что-нибудь.
– Отстань…
– Ти-им!
– Что за телефон ты выбрала? Мужской какой-то. Черный, грубый, абсолютно неженственный.
– Меня не интересовал дизайн. Главное, чтобы снимал качественно.
