яйца.
— Вчера ты готов был покорять ее постепенно.
— Это оно и было — постепенное покорение. Ну, что там?
— Все готово, мужики ждут.
— Отлично. А этот?
— Не в курсе вообще.
— Это хорошо. Хочу посмотреть на его рожу, когда он меня увидит, а потом когда будет умолять, чтобы я его не убивал, — пошутил я.
Натянул джинсы, вытащил из сумки чистую футболку с надписью «I'll be back,». Специально её держал, как раз на этот день. Надел, провел руками, чтоб расправить от заломов. Влез в кроссы, взял кожанку.
— Пошли.
Мы вышли из номера.
Как я могла там уснуть? Прижимаясь к тёплой груде мышц, совсем забылась.
Еду в такси, вспоминаю прожитую ночь. Смотрю в окно на только-только просыпающийся город. Сосредоточенно смотрю и ничего не вижу, перед глазами другое. Огромные сильные руки, жилистое тело. И лицо, которое я видела вот только пять минут назад, а уже забыла. Подробности забыла. Пытаюсь представить, но не могу. Только очертания. Это память или душа не даёт запомнить малейшие детали. Пытается выкинуть, зачеркнуть. Чтобы вспоминать неповадно было.
Улыбнулась.
Мышцы в промежности не готовы были. Все отработаны, а эти об мужское тело побились и заболели.
Снова улыбка.
Жаль, конечно, но продолжения не будет. И не надо. Потрахалась Лиля и живи себе дальше. У тебя сын. Он, кстати, когда глянул на него, даже увидела, как испугался. Такого здоровяка и мама родная, наверное, каждый раз пугается. И вспоминает, как рожала мальчонку, в муках. Этакий богатырь если рождается, то под пять кило.
Усмехнулась, и о чем я думаю.
Мне бы со своей жизнью разобраться. А что мне может дать мужик из дешёвой гостиницы? Понятно же, командировочный. Заметила, сумочка простая, спортивная. Вещи аккуратно в ней по стопкам сложены. Кроссовки добротные, но старые. Курточка заношенная.
Вздохнула.
Ещё и женщиной своей назвал, смешной человек. Не удивлюсь, если у него и жена, и дети. Следа от кольца вроде не видно. Но такие умеют следы заметать.
Да нет, вроде искренний был. А трахал, словно год не трахался. Женатики так не трахаются. Наверное. Да кто их разберёт.
Машина остановилась у жёлтой двухэтажки. Я расплатилась.
— Спасибо.
— Не за что, — кивнул водитель.
Вышла из машины и скорее домой, пока никто не проснулся. Тихо вошла в квартиру, дверь придержала, чтобы об стену не стукнулась. Осторожно положила на тумбу ключи.
— Лиля, — слышу слабый голос.
В одно мгновение в комнате Николаевича оказалась. Лежит на полу, смотрит. Сквозь слабость злоба прорывается.
— Да что ж вы? — кинулась его поднимать.
— А что, вас никого не дозовешься. Уссался вот, чтоб хоть не на матрас. Ты ж меня этим матрасом потом попрекать будешь.
— Но не с кровати валиться же, — тащу. Немощный и тяжелый. Подняла его на кресло. Перестелила кровать. — Тоже выдумываете, а пеленки для чего?
— А ты где шлялась, почему не предупредила?
— Я вам отчитываться не обязана, — говорю строго.
— Вот так помру, никто и не заметит, — началось.
— Заметим, не волнуйтесь, — потянула кресло в ванную.
— Только и ждёшь, — злобно посмотрел.
Встала перед ним, руки в боки.
— Я жду, когда вы по-человечески со мной разговаривать начнёте.
— Может, ты не заслужила, — отвечает язвительно.
— А знаете, надоело мне. Ухожу от вас, — повернулась, чтобы уйти из ванной.
— К этому мужику?
— Да хоть к нему. Лишь бы от вас подольше. Достали вы. Если я такая плохая, что же вожусь с вами, скажете из-за прописки? Да не нужна мне ваша прописка и халупа ваша не нужна. Нашли чем пугать. Я сегодня же пойду, выпишусь, надоело все время быть вам чем-то обязанной, — вышла из ванной, пошла к себе.
Егор спит. У него сон крепкий, можно хоть как шуметь, не проснется. Открыла шкаф, начала вещи доставать.
— Сегодня же сниму квартиру. Деньги есть. Зря, что ли коплю, вот и пригодились. На хрена мне это нужно? Работаешь, работаешь, как проклятая, а домой придешь, выслушивать ещё хуже, чем от тех отморозков в клубе.
Скрип колес. Николаевич остановил кресло, выглядывает из угла.
— Я вам не сиделка и не служанка. Руки есть, пенсию получаете, вот и живите. Позвоню в социальную службу, пусть за вами присматривают. Раз вам прописки для меня и для внука жалко, прописывайте чужих людей, вам помогут. Очень помогут.
— Ты это… прекрати, — он уже понял, что я не шучу, притих.
— Ну, что, добились своего? — скинула на кровать вещи, прошла мимо свекра, в кладовку за чемоданом. Полезла. До полки не могу дотянуться.
— Ну, подожди, остановись, — слышу его голос.
— А зачем? Зачем мне жить с человеком, который меня презирает. Вы же меня шлюхой считаете. Хорошо, так и есть, я шлюха. Да. В первый раз за пять лет пошла сегодня с мужиком трахаться. Ну, что, шлюха и есть. Не хотите жить со шлюхой, радуйтесь сегодня, прямо сейчас, я ухожу.
Достала чемодан, покатила в комнату с грохотом, расстегнула и начала бросать туда вещи.
— Ну, погоди, не кричи! — выкрикнул свёкор, глядя на мои сборы, — погорячился я, не прав был.
— Поздно, Николай Николаевич, вчера нужно было думать и позавчера!
— Лиля, ты мне тут не заводи, — смотрит, не веря, но пугливо.
Я закрыла крышку чемодана и пошла к кровати Егора. Жалко, но надо будить.
— Егор, вставай, мы уезжаем, сынок! — растормошила.
— Нет! Лиля, не буди его! Говорю, понял я.
— Что поняли? Я от вас за двенадцать лет обыкновенного спасибо не слышала. Сколько дерьма за вами выгребала, никто не знает, только вы и я. И что?
— Прости, Лиля, — сказал и пальцем провел под глазом. — Не нарочно я.
— Разве так можно с человеком, как вы со мной?
— Зол я на тебя, сильно.
— За что?
— За сына.
— Думаешь, он будет рад твоему приходу? — Костя крутанул руль, выехали на до боли знакомую дорогу.
Всё мне тут в сердце когда-то въелось. Деревья, кусты, дома по обочинам. Память выхватывает как было, взгляд сканирует — как стало.
— Ага, обделается от радости. Корону снимет и мне на голову положит. Посмотрим, послушаем, что скажет братишка. Там может, и жить оставим, в зависимости от правильных ответов на правильные вопросы, — шучу.
— Ты же не собираешься его мочить? У него охраны полный дом.
— Я — нет, — глянул на друга, сосредоточенно смотрящего на дорогу.
Он думает, что я вот прямо горю праведным гневом и желанием шлёпнуть собственного брата. По-хорошему, так и нужно сделать, но я сначала все же поговорю.
Подъехали к дому. Паранойя у братишки, на
