— А как они познакомились — на сцене?
— Да, она тоже в труппе «Чепе».
— Если она была стервой, то лучше ее проверить, — сказала я, садясь рядом с Крисом на кушетку и вытаскивая из пачки еще несколько открыток.
Некоторые из них были поздравительными — дурацкие открытки с котятами и обезьянками или же откровенно неприличного содержания, полные намеков, и все подписаны «Блисс» или «Б.». Другие оказались коротенькими записками; на них крупным, жирным шрифтом значилось «Я по тебе скучаю» или «Сегодня вечером я приготовлю тебе что-то особенное». Судя по штемпелям, открытки приходили в среднем раз в два дня в течение всего лета; их поток иссяк примерно полтора месяца назад — то есть за месяц до того, как Том пропал. Последняя открытка, с мопсом, содержала единственную фразу: «Почему ты больше не звонишь? Б.».
— Тридцать первое июля, — сказала я, указав на штемпель. — Ты думаешь, потом она сдалась?
— Похоже, что так. Помнится, Том говорил, что наконец от нее избавился.
Я вытащила блокнот и записала обратный адрес.
— Кстати, а где корреспонденция за последние две недели? — спросила я.
— Что? — рассеянно переспросил Крис. Он пристально разглядывал что-то в коробке. — А, письма. Забрали обратно на почту, когда они начали накапливаться. Конечно, их не отдадут никому, кроме Тома.
— На что ты смотришь? — негромко спросила я и тут же поняла: Крис нашел что-то важное.
— Смотри. — Он вытащил синий конверт из плотной бумаги — вроде тех, что можно купить в магазине «Картье». Крис открыл конверт и вынул карточку.
На синем фоне авторучкой была написана лишь одна фраза: «Когда ты меня отымеешь, у меня уходит неделя на то, чтоб прийти в себя». И подпись — «Локет».
— Женщина, которая не тратит время на обиняки, — хмыкнула я.
— Локет Форд, — серьезно произнес Крис. — Она играет главную роль в нашем фильме.
— Ах да. Локет? Это что, прозвище?
— Нет. И не псевдоним. Она родом не то из городка Аппалачи, не то из другой такой же дыры. Видимо, мать дала девочке такое звонкое имя, надеясь, что она вырастет и прославится. Двенадцать лет она снималась в «мыльных операх», «Морг» для нее настоящий прорыв.
— То, что она встречалась с Томом, может повредить се карьере?
Не знаю, как такое воспринимают на съемочной площадке, но, по-моему, трахаться с актером, чья роль состоит лишь в том, чтобы подзывать главных героев к телефону, не самая заманчивая ситуация для звезды сериала.
— Повредить? Ее нынешний парень — Алекс Оттсон — продюсер фильма. Именно он дал ей роль. Я бы сказал, что это не повредит, а загубит ее карьеру, тебе так не кажется?!
— Ничего себе. Может, Алекс обо всем пронюхал и именно поэтому Том удрал? Может быть, он прячется?..
Мы потратили еще несколько минут, разбирая корреспонденцию. На самом дне лежали письма матери Тома — написанные дрожащей рукой, видимо, незадолго до смерти. Мы не стали их читать. Когда мы наконец убрали коробку обратно в корзину, мне стало стыдно за этот обыск — пусть даже я и радовалась тому, что обнаружила тайник. Записка от Локет могла нам помочь. Но сейчас нужно было уходить.
Когда мы вышли на улицу, я почувствовала неподдельное облегчение. Мерсер-стрит была забита людьми, которые торопились в бары, кафе или на вечеринки, и нас с Крисом несколько раз толкнули, пока мы стояли и переводили дух после своего вторжения.
— Может, я тебя провожу? — спросил Крис.
По его тону я поняла, что в этих словах не кроется двойного смысла. Никаких шансов на то, что он зайдет ко мне и мы покувыркаемся на кушетке в память о старых добрых временах. Я догадалась, что наш визит к Тому его изрядно утомил — так же, как и меня, — но все равно ощутила легкое разочарование.
Возвращаясь на угол Девятой улицы и Бродвея, я изложила ему план действий на следующий день. Я начну обзванивать нужных людей, в первую очередь — Харпер, Блисс, хэмптонского приятеля Тома и полицейского, с которым разговаривал Крис. Тот вытащил визитку из бумажника и записал имя Джона Карри, парня из Хэмптона, и его рабочий телефон. Телефона Блисс он не знал, но предположил, что я могу найти его через телефонную службу. Что касается Харпер, он брался устроить нам встречу.
— Как ты думаешь, Локет знает, где Том? — спросила я.
— Понятия не имею. И не собираюсь спрашивать. Я хочу найти Тома и при этом остаться в живых.
Когда мы добрались до моего дома, Крис меня обнял — так же, как и в начале вечера, хотя на этот раз его объятия были еще более краткими и неловкими. Он показался мне рассеянным, как будто был занят собственными мыслями. Возможно, когда-то он меня и желал, но теперь, видимо, в его жилах текла вода, а не кровь. Неужели второй визит в квартиру друга заставил его заволноваться о Томе сильнее, чем прежде? Или у него ум за разум зашел от того, что Том тайком трахался со звездой сериала?
Я наблюдала за ним, пока он не дошел до угла и не пересек дорогу бегом. Возможно, Крис всего лишь хотел успеть до того, как загорится красный свет, но мне показалось, что он куда-то торопится. Я повернулась и вошла в дом. Внизу дежурил консьерж Боб; он добродушно, почти одобрительно кивнул, словно был рад тому, что я снова возвращаюсь к себе одна. В его присутствии я никогда не чувствовала себя уродиной, но мне неизменно казалось, что от его внимания не ускользает поток посетителей в квартиру номер четырнадцать.
Войдя, я немедленно откупорила пиво и вышла с ним на балкон, прихватив пакет чипсов и соус. Конечно, моя квартира — это остатки былой роскоши, которой я изрядно избалована. Хотя она состоит всего лишь из небольшой спальни и крошечной кухни, в ней есть два главных плюса: огромный балкон и обзор с него. Никаких особых достопримечательностей, но тем не менее шикарный, типично манхэттенский пейзаж. Балкон выходит на западную сторону; до самого горизонта простираются однообразные красные и серые дома, увенчанные шестиметровыми водонапорными башнями. Ночью, когда на фоне угольно-черного неба в окнах горит свет, все это кажется ненастоящим, точь-в-точь как задник на сцене бродвейского мюзик-холла.
Я отхлебнула холодного пива и откинулась на спинку кресла, собираясь немного побездельничать. Хотя на улице было по-прежнему тепло и герань в глиняных горшках цвела вовсю, я почувствовала дыхание осени в воздухе. Легкие порывы ветра порой отдавали холодом, напоминая о том, что грядет куда менее приятный октябрь.
Неотвратимое приближение осени должно было бы меня порадовать. Книга очерков — моя первая книга — готовилась к выходу в свет. Вдобавок я недавно купила себе замшевые сапоги — такие удобные и красивые, что удовольствие их носить было сродни оргазму. И наконец (не последняя в ряду причин), этим летом у меня случилась неприятность, которую следовало изжить.
