Лори приоткрыла дверь чуть шире – и беззвучно ахнула.
Первым, что бросилось ей в глаза, была пара балетных туфель из розового атласа. Пуанты… кажется, они называются пуанты, в панике подумала Лори. По форме туфель было видно, что они изготовлены для изящной, стройной ноги с высоким подъемом. Выглядели они поношенными – твердые, плоские мыски были основательно разбиты, а ленты измялись от частого завязывания, словно туфли использовали для многочасовых репетиций. Рядом на полу валялись многочисленные фотографии, старые театральные программки и афиши, детали каких-то костюмов и толстый, переплетенный в кожу альбом для газетных и журнальных вырезок. Дверь стенного шкафа была распахнута настежь, и внутри Лори разглядела открытые перевернутые коробки, которые раньше, аккуратно перевязанные, стояли у задней стены.
Саму Дженнифер потрясенная Лори заметила не сразу. Девочка сидела на полу и, держа перед собой какую-то фотографию, внимательно рассматривала ее. Стараясь не напугать ребенка, Лори медленно вошла в спальню и тихонько тронула Дженнифер за плечо.
– Смотри, Лори! Какая красивая тетя! – просигнализировала девочка и показала на фото.
Дрожащей рукой Лори потянулась к снимку. На нем была запечатлена бесконечно красивая молодая женщина в черном тренировочном трико, прозрачной пачке из белого газа и в черных шерстяных гетрах, которые плотно облегали ее длинные ноги, подчеркивая изящество тонких лодыжек и стройных бедер. Женщина слегка опиралась на перекладину балетного станка, словно фотограф застал ее во время отдыха от бесконечных плие и тендю. Уверенный, спокойный взгляд был устремлен прямо в объектив камеры. Всем своим видом она как бы говорила: я безупречна, у меня нет недостатков, и их действительно не было. Лори, во всяком случае, никак не могла оторвать взгляд от изящно изогнутой лебединой шеи, от расчесанных на прямой пробор темных волос, собранных на затылке в крошечный пучок, от светлой, как алебастр, кожи, от длинных ресниц, полных губ и больших темных глаз на правильном лице в форме сердечка.
– Да, она прелестна!.. – чуть слышным шепотом проговорила Лори, опускаясь на пол рядом с Дженнифер. Она проделала это отчасти машинально, отчасти потому, что ее не держали ноги. Наконец-то она увидела ту, которой до сих пор принадлежали сердце и душа Дрейка, и плечи безнадежно поникли. Похоже, все преимущества были на стороне Сьюзен. Она оказалась настоящей красавицей, и Лори подумала, что она вряд ли может состязаться с ней.
– Эй, куда вы все подевались? – донесся из коридора беззаботный голос Дрейка. – Я умираю с голоду! Что тут у вас стряслось?
Звук его голоса отчасти помог Лори сбросить с себя наваждение, но, прежде чем она успела полностью взять себя в руки, Дрейк уже заглянул в спальню. Увидев разбросанные по полу фотографии, он сразу все понял. Обернувшись к двери, Лори увидела, как улыбка, освещавшая его лицо, гаснет, уступая место угрюмому, мрачному выражению, которое было ей так хорошо знакомо.
Не в силах и дальше смотреть на изменившееся лицо Дрейка, Лори забрала у Дженнифер балетные туфли, которые девочка пыталась примерить на себя.
– Дженнифер, отправляйся в ванную, – показала она жестами, стараясь, впрочем, сохранять хотя бы видимость спокойствия. – Вымой как следует руки и лицо. Мы идем обедать.
Девочка подчинилась не сразу – вместо этого она снова потянулась к балеткам, но Лори резко махнула рукой.
– Ступай!
Ее жест был настолько категоричным, что Дженнифер не решилась спорить и выскользнула в коридор, опасливо обогнув отца, который, опустив голову, продолжал рассматривать раскиданные по полу снимки. Он, казалось, не замечал ничего вокруг, и Лори невольно спросила себя, сколько же можно оплакивать мертвую Сьюзен?
И сама себе ответила: вечно, если по-прежнему любишь.
– Извини, Дрейк, – сказала она, как только из детской ванной комнаты донесся плеск воды. – Думаю, Дженнифер просто стало любопытно. Я сейчас все уберу и…
– Нет. Ничего здесь не трогай! – резко ответил он. – Я сам все соберу и спрячу.
Лори выронила балетки с такой поспешностью, словно они обожгли ей руку.
– Как скажешь, – сухо ответила она и вышла, а Дрейк так и остался стоять посреди комнаты в окружении разбросанных фотографий и старых театральных программ.
* * *
На обед Лори приготовила для Дженнифер сандвич с арахисовым маслом и ежевичным желе. Девочка давно успокоилась и весело жестикулировала, болтая с Банни, который сидел на столе, пока она ела. Одного сандвича для полноценного обеда было маловато, поэтому Лори давала Дженнифер все, на что та показывала пальцем. В обычные дни Лори старалась не поощрять подобное поведение, добиваясь, чтобы девочка привыкала использовать язык жестов вместо требовательного мычания, но сегодня это было выше ее сил. Собственно говоря, никаких сил у Лори и не осталось. Инцидент с фотографиями потребовал от нее слишком больших эмоциональных затрат, чтобы оставалась энергия на что-либо еще.
После обеда неожиданно пришли Сэм и Салли, которые пригласили Дженнифер к себе поиграть, и Лори, согласившись, поплотнее закутала девочку в свитер и лыжную курточку, которые Дрейк купил ей, когда они ездили в Альбукерке. Кроме того, она попросила Сэма проследить, чтобы Дженнифер вернулась домой не позднее чем через сорок минут.
– Конечно, я ей скажу, – пообещал мальчуган. – Ведь нам с Салли все равно нужно спать после обеда, – добавил он, покровительственно похлопав сестру по макушке.
Лори смотрела из окна, как все трое вприпрыжку бегут через двор к дому Бетти, однако мысли ее были далеко. Перед собой она видела не двор и не детей, а недоступное и гордое лицо Сьюзен, которая смотрела в камеру, словно наперед знала: в сердце Дрейка она всегда будет занимать первое место.
Кстати, отчего она умерла, внезапно задумалась Лори. Дрейк никогда об этом не говорил. Он вообще почти ничего не рассказывал о своей покойной жене – Лори было известно только, что она была танцовщицей, балериной классического стиля, и что она пробовалась для съемок в массовке мюзикла «Бриолин», где и познакомилась с человеком, за которого впоследствии вышла замуж.
Может, она погибла в результате какого-то несчастного случая, спросила себя Лори. Скажем, в автомобильной аварии или при крушении самолета? А может, Сьюзен заразилась какой-то опасной болезнью, которая и унесла ее в могилу? Или с ней случился удар? Правда, для инфаркта или инсульта она была слишком молода, однако Лори приходилось слышать, что даже спортсмены, если они тренируются сверх всякой меры, бывают подвержены этим болезням. Что, если то же самое относится и к балеринам? Этого она не знала и продолжала гадать, что могло случиться.
