Эмили залезла на заднее сиденье «Мини-Купера». Хонор была недовольна тем, что ей придется ехать без детского кресла, но Тори обещала вести машину очень осторожно, пока они не найдут где остановиться, чтобы это самое кресло купить.
Настала пора прощаться. Тори озабоченно оглядела подругу и спросила:
— Ты уверена, что поступаешь правильно?
— Вовсе нет. Но все равно я должна это сделать.
Тори печально улыбнулась:
— У тебя всегда был характер герлскаута.
Она крепко обняла Хонор:
— Не стану даже притворяться, что понимаю происходящее. Но даже моих мозгов хватает, чтобы понять, что ты доверила мне жизнь Эмили. Я умру, прежде чем позволю, чтобы с ней случилось что-то плохое.
— Я знаю, Тори. Спасибо тебе за это.
Подруги обменялись взглядами, говорившими лучше всяких слов об огромном взаимном доверии, и Тори села за руль. Когда Хонор закрывала за ней дверцу, она произнесла через открытое окно:
— Мне наплевать, кто или что этот самый Кобурн, но я надеюсь, что тебя уложат наконец в постель.
Клинт Гамильтон уже минут десять разговаривал по телефону с Томом ван Алленом, который докладывал ему в подробностях об утренних событиях. Делал он это с явной неохотой, смущенным и извиняющимся тоном, и это не удивило Гамильтона, потому что смысл отчета сводился к тому, что Ли Кобурн снова обвел всех вокруг пальца и ускользнул от представителей власти.
Когда ван Аллен закончил, Гамильтон рассеянно поблагодарил его. И наступила долгая пауза, во время которой он анализировал и обобщал полученную только что информацию.
— Следы борьбы на катере? — спросил он наконец.
— Я пошлю вам по электронной почте кое-какие фотографии. Наш агент снял катер и снаружи, и внутри. Сами увидите — катер в чудовищном беспорядке. Но если вы о том, не было ли обнаружено внутри следов свежей крови, — нет, не было.
— Кобурн оставил там телефон, и он был включен?
— Мы с помощником шерифа Кроуфордом сошлись на том, что Кобурн, скорее всего, сделал это специально.
— Чтобы привлечь всеобщее внимание к катеру, в то время как он движется в противоположном направлении?
— Да, сэр.
Гамильтон нисколько не сомневался, что именно таким и было намерение Кобурна.
— Следы ног? Говорят ли они о том, что миссис Джиллет вытаскивали с катера насильно?
— Нет, сэр. Помощник Кроуфорд уже высказал предположение, что эта женщина не является заложницей, как мы думали вначале.
— Я чувствую, есть еще дополнительная информация?
— Нет никаких признаков того, что она пыталась убежать от Кобурна.
— Как она могла пытаться убежать, рискуя жизнью своего ребенка?
— Да, согласен. Но Кроуфорд указал на то, что у миссис Джиллет явно был доступ к своему мобильному телефону, а она не использовала его, чтобы обратиться с просьбой о помощи.
Все сказанное Томом придавало еще больше правдоподобия информации, полученной от самой вдовы, когда Гамильтон разговаривал с ней по телефону. Презрев закон и порядок, повернувшись спиной к друзьям, которых она знала всю свою жизнь, и даже к свекру, который был для нее чем-то вроде личного цепного пса, Хонор Джиллет объединилась с Ли Кобурном.
— Что насчет следов шин?
— Следы ног привели к следам автомобиля в паре сотен ярдов от катера. С шин уже сняли отпечатки. Это типовая модификация, которой оснащали некоторые «Форды» две тысячи шестого и две тысячи седьмого года выпуска.
— Боже правый! Поиск сужается всего до каких-то нескольких тысяч машин в одной только Луизиане.
— Да, сэр, это огромное количество автомобилей.
— Уверен, что местные уже проверяют информацию об украденных «Фордах».
— Пока никто не заявлял.
— Ничего удивительного. Кобурн наверняка выбирал машину с умом.
— Полиция штата распорядилась, чтобы на дорогах останавливали и проверяли все фургоны тех лет выпуска, — говорил в трубке ван Аллен. — А тем временем мистер Джиллет очень озабочен судьбой своей невестки и внучки. Он приехал сюда прямо с катера и…
— Объясни мне, что он там делал, когда приехали полицейские.
Ван Аллен поделился мнением Кроуфорда о том, что у Дорала Хокинса и Стэна Джиллета есть информатор прямо в полицейском управлении Тамбура.
— Кроуфорд считает, что у них есть свои люди и в конторе шерифа, и в суде. Везде.
— Система старых приятелей, — заметил Гамильтон.
— Да, сэр.
Ван Аллен продолжал описывать состояние Стэна Джиллета.
— Он взбесился, услышав предположение Кроуфорда, что его невестка могла «спутаться» — это его выражение — с Кобурном. И у нас тут закатил сцену. Настаивал на личной встрече со мной, а меня обругал за то, что я «не поставил на место этого выскочку — помощника шерифа». Сказал, что я халатно отношусь к своим обязанностям и что, если убьют его родственниц, их кровь будет на мне. Впрочем, это, — со вздохом произнес Том, — я знаю и без его криков.
Поколебавшись еще несколько секунд, Гамильтон сказал:
— Том, миссис Джиллет и ее дочка действительно в опасности, но исходит она не от Кобурна. Кобурн — наш агент под прикрытием.
После недолгой паузы Том сказал:
— Кроуфорд прямо спросил меня, так ли это. Я ответил отрицательно.
— А почему ему пришла в голову такая мысль?
— Ходят слухи.
Это вызывало тревогу. Такой слух мог зародиться только в офисе Тома ван Аллена в связи со сбором информации, предпринятым вчера самим Гамильтоном. Видимо, его вопросы были не так хорошо замаскированы, как ему казалось. Отложив эти мысли в сторону на какое-то время, Гамильтон выдал Тому информацию по Кобурну:
— Я завербовал его прямо из десанта и тренировал лично. Он один из лучших агентов под прикрытием во всем бюро. Всегда копал глубоко, но еще никогда — так глубоко, как с компанией Сэма Марсета. Он забрал из дома миссис Джиллет и ее дочь, чтобы защитить их. Я говорил с ней вчера по телефону. Кобурн не сделал ничего плохого ни ей, ни ребенку. И не сделает. На этот счет ты можешь больше не беспокоиться, — после паузы Гамильтон продолжал: — А вот чем надо беспокоиться, так это об утечке информации из твоего офиса.
На этот раз ван Аллен молчал довольно долго, но Гамильтон чувствовал, как все кипит у его собеседника внутри. Когда Том наконец заговорил, голос его дрожал от гнева:
— Почему вы сознательно ввели меня в заблуждение по поводу Кобурна?
— Потому что его миссия была сверхсекретной. Прежде чем сказать, кто он, я должен был понять, как его воспринимают.
— Вы выставили меня дураком.
— Нет, я…
