сидел на моей кровати, ожидая, когда я проснусь.
– Отвали, не до разговоров. – Приняв сидячее положение, я обнаружил, что всё ещё был одет во вчерашнее. Алекс даже не удосужился раздеть меня. Друг называется…
– Я уже устал вести себя как мамка, Нортон. Ты совершаешь ошибку, о которой потом будешь жалеть. Хочу дать последний совет.
Театрально вздохнув, я перевёл безразличный взгляд на него и жестом предложил ему продолжать. Нового он мне всё равно ничего не скажет, а передумать не заставит. Я вчера хоть и выпил, но мыслил трезво и своего решения не поменяю.
– Дай вам время. Уверен, Алане так же тяжело, как и тебе. Говорить что-то нет смысла, ты сейчас непробиваем, только прошу – не наломай дров».
Находясь напротив фонтана Копли-сквер, я мысленно возвращался на несколько месяцев назад. Здесь я снова почувствовал, как ожило моё сердце. Тогда, позволив себе небольшую шалость, я впервые ощутил Алану в своих руках, и с того момента мне больше не хотелось её отпускать.
«– Нортон, отпусти меня! Ты с ума сошёл, что ли?»
Она была похожа на котёнка, который неумело выпускал коготки для защиты. Алана отталкивала меня, а мне хотелось быть ближе. Избегала, а я находил повод повидаться. И вот тогда, стоя у бортика этого фонтана в жаркий летний день, я поймал себя на мысли, что она нужна мне.
«– Ты же промокнешь, идиот!
– Это всего лишь тряпки… Есть вещи важнее».
Сжимая телефон в руках, я уже стал сомневаться в правильности своего поступка. Алана не ответила на моё голосовое, хотя, может, это и к лучшему. Ведь того, что сделано, уже не вернуть, и сообщение не удалить, так как телефон разрядился.
«Дай вам время. Прошу – не наломай дров», – звучал в голове голос Алекса, и я скривился от отвращения к самому себе. Возможно, когда-нибудь я начну прислушиваться к его словам, и, возможно, ещё будет не слишком поздно.
Посидев ещё какое-то время, а потом навернув несколько кругов по разным районам Бостона, чтобы проветриться, я вернулся в общежитие. Открыв дверь в комнату, сразу же столкнулся с заплаканной Джессикой и чересчур серьёзным Алексом. Я думал развернуться и уйти, но что-то остановило меня. Неприятное предчувствие острым лезвием полоснуло в груди, когда Джесс подняла на меня опухшие от слёз глаза.
– Не уходи! – Хриплость её голоса встревожила меня не на шутку, но, прочистив горло, она продолжила, поднявшись на ноги: – Нужно поговорить, и это очень серьёзно. Я не стану задавать вопросы, тебе достаточно будет просто слушать. Но для начала, пожалуйста, поднимемся в мою комнату. – Затем добавила еле слышно, опустив взгляд в пол: – Надеюсь, Алана простит меня…
Дождавшись, пока мы с Алексом сядем, она встала напротив:
– Прежде, чем я начну, ответьте на вопрос: покидая общежитие, вы запираете дверь в комнату?
– Чаще нет, чем да. Какое это имеет значение? – Я не понимал, к чему она клонит. Джесс любила заходить издалека, однако такого вопроса никто из нас не ожидал.
– Ваша оплошность сыграла Вуду на руку, а твой поганый язык, Бэттор, сыграл с тобой злую шутку. Думаешь только о предательстве Аланы? Так она первая разочаровалась в тебе, но всё равно пыталась поговорить и расставить все точки над «i». А что сделал ты?
– Я должен как-то разгадать твой код? – Джессика часто бесила меня своим загадочным тоном, но, похоже, это проблема всех девчонок. – Говори яснее, ни черта не понимаю!
– Поправь, если я ошибаюсь. Как ты там говорил: «Секс – это прошлый век?» Хотел поиграть с Аланой, наказать и бросить с разбитым сердцем?
Я непонимающе смотрел на подругу, ожидая продолжения, потому что теперь мне действительно стало интересно и тревожно одновременно.
– В вашей комнате жучок, – ответила на немой вопрос Джесс. – Откуда я это знаю? Марк сам поделился этой информацией с Аланой, передав ей очень любопытный разговор с диктофонной записи. А сейчас я расскажу тебе самое интересное, Майк, а потом ты мне скажешь, кому из вас было больнее. А напоследок я пришибу тебя такой новостью, что ты охренеешь!
Джесс была готова наброситься на меня, но Алекс сжал её в объятиях, дав возможность выплакаться у себя на плече. Меня начало трясти, и я уже тысячу раз пожалел, что повёлся на провокацию Марка, зная, какой он человек. Когда Джессика успокоилась, то села на кровать, поджав под себя ноги, и обняла подушку, тихо начав рассказ:
– Вы узнали о лечении Аланы в психиатрической больнице, но об истинной причине знала только я, вернее, догадалась. Позже она сама мне всё рассказала, но попросила молчать. Алана боялась вашего осуждения. Она боялась потерять тебя, Майк. А человек, из-за которого она попала туда, – как раз-таки Марк Вуд. Да, они встречались, но, как оказалось, Марк лишь поспорил на неё. «Влюблю и брошу», – ничего не напоминает, Майк? – Получив лишь тяжёлое молчание в ответ, она выдержала паузу и продолжила: – Кошмар в её жизни начался год назад, когда в их школе проходил Рождественский бал…
«Алана, как и любая влюблённая девушка, мечтала о красивой романтике. А получила лишь холодный кафель, острую боль и унижение, от которого ей хотелось умереть. Он изнасиловал её в школе в помещении мужского туалета…» – Слова Джессики никак не укладывались у меня в голове. Я сидел в полном оцепенении. Сказать, что я был в шоке, – ничего не сказать. Что пережила моя девочка, только Господу Богу известно. Меня трясло. Тело было напряжено, как натянутая струна, и появилось желание убить эту сволочь, но Джесс всё не умолкала:
– Алана не изменяла тебе. Марк выкрал её с вечеринки и накачал снотворным, чтобы сделать провокационные фотографии. Вот о чём она хотела поговорить с тобой тем вечером. А теперь подумай и скажи, почему сдохнуть хотелось тебе, а руки на себя наложила она?!
У меня почва ушла из-под ног. Словно в замедленной съёмке, я перевёл взгляд на Джессику, чтобы убедиться, не ослышался ли.
– Она в реанимации, – произнёс Алекс. – К ней не пускают, поэтому мы ждём звонка.
Как в тумане, я поднялся с кровати, ничего не видя перед собой, и, вылетев из дома, направился к своей машине. Ужас переполнял меня, сменяясь дикой яростью. От услышанного кислород покинул лёгкие. Очень сильно запульсировало в висках, и я ощутил, как к лицу прилила кровь.
«Ты не понимаешь. У всего есть причина, и моя далеко не беспочвенна, поверь», – теперь я понял, что она имела в виду, пока я ревновал к пустому месту.
«Не прикасайся…» — какой же я идиот,
