– Да, – кивнул он. – Я обычно ныряю в океан. Но как только пытаюсь вынырнуть на поверхность, появляется чертово красное цунами, готовое накрыть меня, если я хотя бы попробую достичь состояния Пятого уровня.
– Как я понимаю, вы перенесли черепно-мозговую травму, повлиявшую на вашу способность видеть экстремальные сны?
Скаргилл злобно выругался.
– Моя рана зажила, и считается, что у меня с головой все в порядке. Почему же я не могу видеть сны, как раньше?
– Побудьте со мной. Я еще собираю контекст. Судя по вашему с Амелией разговору, вы ожидаете, что Эллис снабдит вас новым поколением лекарства?
– Верно.
Пистолет в его руке зловеще дрогнул.
– Вы еще не поняли, что Амелия – лгунья и убийца? – спокойно спросила Изабел. – Ей ни в чем нельзя доверять.
– Неправда! Док хочет помочь мне.
– А я подозреваю другое. Она задумала вас подставить.
– Вздор!
– Она задумала разом расправиться со всеми. Не думаю, что вы, Эллис, я или даже Йолланд переживем эту ночь.
– Заткнись! – прошипел Скаргилл. – И больше ни слова о доке! Она спасла мне жизнь в тот день, в охотничьем домике!
– Только потому, что у нее сложился план, как вас использовать. Именно это она и делает. Использует людей, чтобы добиться цели.
– Я велел тебе не говорить о ней, – прошипел Скаргилл и снова принялся метаться по киоску. – Расскажи о моем сне.
– Я делаю все, что могу. – Изабел глубоко вздохнула. – Но мне все еще необходим более широкий контекст. Скажите, при разговоре с Мартином Белведером вы упомянули, что регулярно принимаете большие дозы CZ-149?
– Нет.
– Что же, неудивительно, что ни он, ни я не смогли объяснить ваш сон с цунами.
Скаргилл повернулся и угрожающе шагнул к ней. Его страх и отчаяние были в этот момент почти ощутимы.
– Расскажи о моем сне, черт тебя возьми!
– Хорошо.
Теперь туман настолько сгустился, что Амелия уже не видела огороженную железной сеткой автостоянку. Тяжелая, густая, серая масса поглотила дневной свет еще до того, как зашло солнце. Амелия не ожидала, что погода так ее подведет. Впрочем, делать все равно нечего! Какой у нее выход? Увидев Эллиса в коридоре рядом с кабинетом Белведера, она поняла, что времени не осталось и действовать нужно быстро.
Как ему удалось так быстро все понять? – спрашивала она себя в сотый раз. Хотелось бы знать, где она допустила ошибку. Амелия давно привыкла учиться на своих ошибках. Собственно говоря, исследователю так и полагалось делать, а она всегда считала себя человеком исключительных способностей. Ее родители, специалисты по генетике, постарались создать идеального ребенка. С ранних лет распознали ее таланты и сделали все, чтобы отточить их и развить.
Амелию посылали в самые продвинутые школы, нанимали лучших преподавателей. От нее на каждом шагу требовали успеха и совершенства во всем, и она из кожи вон лезла, чтобы отец с матерью были довольны, какой бы ценой ни приходилось платить за это. Она жертвовала всем: игрушками, друзьями, романами, – чтобы достичь целей, поставленных для нее родителями. В конце концов, они с самого начала дали понять, что могут любить только идеальное, успешное дитя.
К сожалению, со временем ей пришлось убить и мать, и отца. Ничего не попишешь, иного выхода не было. Оказалось, что никто не способен быть совершенством. Рано или поздно неудачи неизбежны. В день окончания колледжа Амелия решила, что больше не вынесет холодного презрения и брезгливости, с которой родители относились к ее редким ошибкам. Поэтому Амелия избавилась от отца и матери.
Но хотя родителей давно не было на свете, в ушах до сих пор звучали грубые упреки, когда что-то шло не так, как было задумано.
– Йолланд! – окликнула Амелия, останавливаясь возле ворот.
– Я здесь. Эти ублюдки еще у меня попляшут, – донесся голос Йолланда из билетной будки у входа. – Думают, что могут издеваться над окружающей средой. Это им не сойдет с рук. Обещаю проучить их так, что вовек не забудут!
Амелия едва не застонала от омерзения. Список бывших заключенных, участвовавших в Брэклтонской программе перевоспитания, еще до рассвета станет меньше на одно имя. Ничего, ей их не жалко. Работать с этими типами нелегко, зато у них есть свои достоинства. Хорошо еще, что эти двое, Алберт Гиббс и Йолланд, как оказалось, жили в Лос-Анджелесе и смогли приехать по первому зову.
– Ты настоящий герой, Йолланд, – заверила она. – Только немногим людям хватило бы мужества сделать то, на что отважился ты. Взрыватели готовы?
– Все устроено.
– Помни, нужно ждать моего сигнала.
– Понятно.
– Так почему я не могу прорваться через это красное цунами? – спросил Скаргилл.
– Вряд ли вам понравится мой анализ, но могу сказать, что он точен, потому что у меня есть опыт истолкования снов кое-кого из людей Лоусона, которым кололи CZ-149. Хотите знать, что означает красное цунами, блокирующее ваш экстремальный сон?
– Да.
– Это спящий разум дает знать, что вы не можете погрузиться в экстремальный сон из-за яда, бушующего в вашей крови. Поэтому вода и красная. Это цвет крови.
Скаргилл уставился на Изабел. Его бил озноб.
– Какой яд? О чем вы?
– CZ-149. Он не усиливает сны Пятого уровня, а мешает их видеть. Бьюсь об заклад, что Амелия регулярно пичкает вас достаточно высокими дозами, чтобы помешать вам видеть экстремальные сны.
– Это не имеет никакого смысла. Зачем ей вредить мне?
– Чтобы легче было манипулировать вами. Судя по тому, что я слышала, средство имеет гипнотическое воздействие на сновидцев Пятого уровня. Делает их крайне восприимчивыми к чужому влиянию. Если бы Амелия позволила вам снова видеть сны без постороннего воздействия… черт, да если бы она вернула вам ясность мышления, вы сразу заподозрили бы что-то неладное и стали бы задавать опасные вопросы. Она не может допустить, чтобы такое случилось.
– Это неправда! Не может быть правдой! Зачем ей тогда понадобилось спасать меня, а потом мешать видеть сны?
– Если я права, а я почти уверена в своей правоте, у нее две цели, – пояснила Изабел. – Первая – получить контроль над собственной лабораторией. Этого она более-менее достигла. Вторая – уничтожить Лоусона и его агентство. Чтобы добиться этого, она сегодня намеревается использовать нас всех: вас, меня, Эллиса и даже беднягу Йолланда. Более того, сделает все, чтобы мы не дожили до утра. Потому что оставлять нас в живых нельзя.
– Ошибаетесь! – отрезал Скаргилл. – Мы всего лишь стараемся доказать Джеку Лоусону, что Катлер пошел по кривой дорожке. Лоусон доверяет ублюдку. И не желает ничего слушать. Катлер убедил его, что это я сподличал, похитил и убил кучу народа. Поэтому я и решил пока что оставаться в мертвецах. Буду держаться в стороне, пока мы не прижучим Катлера и не получим доказательства, которые необходимо предъявить Лоусону.
