«Двойник»! — Сообразила Аня. Здесь секрет ужасных преображений. Дом мираж, человек — оборотень…
— Не смей оскорблять меня, кто бы ты ни был…
— Я — Михаил Лешковский, во плоти и крови, человек, которому доступно все. А ты — маленькая, хитрая шлюха. Мне противно, что я втянул такую дешевку в свою игру.
Сжав кулаки, Анна стояла перед ним.
— Ты плохо изображала жену, подстилка развратного танцоришки. Плохо разыгрывала сумасшедшую. Ведь Фокс все тебе рассказал, все? Он трахал тебя в обмен на медальон или вы вместе припрятали вещицу? Не помнишь куда, нежная моя? — Он захохотал, брызжа слюной. Язык заплетался, выкрики становились все мене членораздельными.
Анна размахнулась, но Михаил перехватил руку и сильно сжал запястье, испепеляя потемневшим от ярости взглядом. Смерть, хищная смерть, торжествуя смотрела на Анну. Она зажмурилась. пальцы Михаила разжались.
— Тебе придется разоткровенничаться, крошка. Мне не нужны лирические подробности. Я требую от несколько слов: где спрятан медальон. Не тяни. Рано или поздно ты сделаешь все, что я пожелаю!
Михаил отвернулся: — Устал. — Наполнив бокал коньяком, распорядился: Проводите даму.
Из темноты выступила уже знакомая Ане пара и выкрутила ей за спиной руки.
Низкий голос Лешковского прохрипел с леденящей угрозой вслед: — Умоляю тебя, любимая, не тяни с ответом. Ребята совершенно не умеют обращаться с дамами. Мне будет очень грустно, если они дадут волю чувствам.
…Крепенький лобастый мальчик обращал на себя внимание окружающих с тех пор, как начал высовываться из коляски. Кудрявый и глазастый очаровашка, совсем как на картинке детского питания, кидал в прохожих погремушки и плюшевых медвежат. Он ещё не умел говорить и не мог по-другому выразить переполнявшее его чувство. Оно было сформулировано несколько позже.
У четы Лешковских собрались гости. Отужинали, исполнили романсы, перешли к советским композиторам. Подруга матери Михаила с красивым именем Зарема, по-цыгански подвывая, затянула: «Но не любил он нет, не любил он…» — «Нет, не любил он меня…», — подхватил хор и замолк. Лица с умиленными улыбками обратились в сторону четырехлетнего малыша, появившегося в дверях.
— Все вы — говны! — объявил ангелочек отчетливо и веско.
Взрослые засмеялись, хотя это было не смешно и совсем не справедливо. Мама Миши пела в драматическом театре за сценой и довольно часто, как, например, в спектакле «Живой труп» — непосредственно на сцене в цыганском хоре. Изображать ей тут ничего не надо было — такой жгучей цыганки, как Надя, и в театре «Ромэн» не найдешь. Глаза, волосы, темперамент, стать все это и соблазнило инженера-конструктора волгоградского химического комбината Сигизмунда Лешковского — по фамилии поляка, отчетливого иудея по происхождению и внешности. Семья получилась беспокойная, но единственного сына растили с еврейской заботливостью. Деньги постоянно для Мишеньки копили — то на магнитофон, то на ботинки импортные, то на велосипед с мотором. Чтобы не хуже других был. Но ведь он-то хотел стать лучшим! И как же опротивели Михаилу эти жалкие усилия героически экономивших на своих скудных запросах стариков!
Никто не назвал бы его лоботрясом. Миша обладал врожденной целеустремленностью и ярко выраженным даром. На этот свет он появился для того, чтобы строить. Подобно некоторым, особо продвинутым женщинам, умеющим с одного взгляда оценить фасон, стоимость ткани, производство фурнитуры и даже степень заделки внутренних швов «самострока» на костюме соперницы, Михаил видел насквозь архитектурные сооружения. Мало того, он знал, где, что и как именно надо строить — дорогое, дешевое, броское, строгое, авангардное, традиционное, для индивидуального или массового потребления всякое. Но обязательно — по-своему.
Оказалось, что понимают это далеко не многие, овладевшие профессией строителя, а те, кто понимает, и есть самые несчастные люди. К тому времени, как Лешковский окончил институт городского хозяйства по специальности проектирование санузлов коммунального строительства, страна с энтузиазмом запойного алкаша создавала «спальные районы» по типовым проектам. Чтобы действовать в соответствии с разработанными нормативами и гостами, лучше было бы родиться тихим дебилом. А цыгано-еврей Лешковский оказался, наоборот, — бурным и очень способным.
Уже с детсадовских игр стало ясно — кудрявый черноволосый цыганенок волнует сердца слабого пола. Его любили и писавшие в штанишки питомицы младшей группы, и зрелые нянечки. В школе он, ко всему прочему, начал петь, аккомпанируя себе на гитаре, а в студенчестве постоянно уезжал на все каникулы в стройотряд, где был бригадиром и первым красавцем. Заработанные деньги Михаил частично отдавал родителям, частично откладывал — он рано понял, что без капиталовложений не выгорит ни одно дело. А ему требовалось многое.
Если жители несоциалистического лагеря, задумавшие покорить мир, непременно начинали с завоевания Нью-Йорка, то молодому, способному, бурлящему энергией члену КПСС стоило устремиться в Москву и вписаться, для начала, в аппарат какого-нибудь строительного ведомства.
Михаила никто не назвал бы наивным утопистом. Он не заблуждался ни на счет московской прописки, ни по поводу министерских должностей. Лозунги типа «Молодым везде у нас дорога» или «Подлинный талант всегда пробьется» он не считал идеологическим пустозвонством, но при этом отдавал себе отчет в том, что для осуществления заповедей социалистической «надстройки» требовался собственный экономический базис. А чем надежней фундамент, тем выше и прочнее само сооружение. Кому, как не строителю, знать это.
Прибыл Михаил в Москву после защиты диплома со всеми необходимыми для дальнейшего роста приложениями в виде «корочек» лауреата областного смотра студенческой песни и победителя конкурса на лучший проект Дворца молодежи. Отложенных денег ему хватило на то, чтобы оплатить комнату за три месяца в черемушкинской пятиэтажке под бдительным крылом сердобольной пенсионерки.
— У меня интенсивный храп, это наследственное. — С достоинством сообщила хозяйка. — И, кроме того, недостаток слуха в связи с производственной травмой. Телевизор я включаю на полную мощь. Надеюсь, вам это не помешает в занятиях?
— Предпочитаю работать в Ленинской библиотеке. Я ведь за этим и прибыл в столицу. Необходимо срочно завершить диссертацию, — не моргнув глазом, доверительно сообщил Михаил.
До этого он поклялся партбилетом, который вытащил из внутреннего кармана простенькой, но чистой джинсовой куртки, что водить девушек в свою комнату не будет.
