Даже если кто-то «У Кристи» обратит на него внимание, вряд ли этот кто-то знает его в лицо. Родители очень огорчались, что Крейгтон крайне редко сопровождает их на благотворительные акции или светские мероприятия, где всегда крутились фотографы, охотящиеся за гламурными снимками. Молодой Уиллер не хотел, чтобы его фото мелькали в светской хронике и его узнавали везде, где бы он ни появился.
Шэрон, да благословит Господь ее наивность, считала, что сын стесняется камеры, страдая от глубоко скрываемой робости. Что думает по этому поводу отец, Крейгтон понятия не имел. Скорее всего, вообще ничего не думает.
Крейгтон так рьяно избегал фотографов, что можно было подумать, будто он уродлив. На самом деле все было совсем наоборот — молодой мистер Уиллер отличался красотой, но при этом научился не выделяться, предпочитая слиться с толпой, насколько это возможно, а не становиться центром ее интереса.
Если Крейгтон хотел остаться невидимкой, он держался на заднем плане и не делал ничего такого, что могло привлечь к нему внимание. Сегодня ему было чрезвычайно важно, чтобы его не запомнили, поэтому Уиллер не стал улыбаться официантке, которой заказал содовую, не встречался ни с кем взглядом, не вступал в разговоры. Время было не позднее, и клуб еще не заполнили завсегдатаи и случайные гости, поэтому достичь желаемого труда не составило.
Он ошивался там почти час, а Эриэл все не было. Появилась она ближе к полуночи. Одна. Выглядела девушка еще более неуверенной и застенчивой, чем в первый раз. Ее яркий макияж показался Крейгтону верхом безвкусицы. На пороге Эриэл бесшабашно тряхнула головой, и это движение показалось ему театральным, негармоничным.
Она оглядела публику. Заметив того, кто так заинтересовал ее несколько дней назад, девушка напряглась. На ее лице ясно читалась нерешительность. Этот парень сначала ей столько всего наобещал, а потом просто ушел и заставил почувствовать себя идиоткой… Что же делать: отвернуться или подойти и сказать, какой он мерзавец? А может быть, попытаться понравиться ему еще раз?
Эриэл выбрала первый вариант. Еще раз встряхнув волосами, она прошла к бару и с напускной развязностью щелкнула пальцами, подзывая бармена.
Крейгтон дождался, пока ей подадут мартини, и подошел. Эриэл потягивала коктейль и делала вид, что смотрит в другую сторону.
— Сказать, что мне очень жаль, значит ничего не сказать.
Она глянула на него с таким видом, будто только что заметила, что мужчина ее мечты здесь. И промолчала.
— За мной неожиданно приехали. Ты была в дамской комнате. Я не мог сказать тебе, что нам придется отказаться от своих планов — нужно было немедленно идти.
Девушка не отрывала глаз от мартини. Потом она улыбнулась бармену, когда тот проходил мимо. Дала понять Крейгтону, что она плевать хотела на него и его извинения.
— Я должен был уйти, Эриэл. Ждать было невозможно.
Она поставила стакан на стойку и наконец глянула на Крейгтона:
— Служащий на парковке сказал мне, что ты уехал с женщиной.
— Да. Это моя секретарша. Такое заявление сбило ее с толку.
— Секретарша?..
— Отец с матерью пытались до меня дозвониться, но я не отвечал на звонки по сотовому. Вот они и попросили Джин найти меня.
— Зачем?
— Дело касается моей племянницы, — он сел за ее столик и поставил свой стакан с содовой. — Ее изнасиловали…
— Изнасиловали?.. — Эриэл схватилась за сердце. — О господи!
Именно на такую реакцию Крейгтон и рассчитывал. Он глубоко вздохнул.
— Парень, которого она считала другом… Глаза Эриэл стали круглыми, как пуговицы. Возмущение и сочувствие волнами пробегали по ее лицу.
— Он отвез ее в безлюдное место. Заставил… взять в рот… а потом… — сдавленно сказал Крейгтон и замолчал, как будто продолжать ему было трудно.
Эриэл положила ладонь на его руку:
— Не надо больше ничего говорить.
На самом деле сейчас он рассказывал, как ему удалось уговорить маленькую Элисон Перри поехать с ним покататься. Он тогда только что получил права. На шестнадцатилетие родители подарили ему кабриолет «БМВ». Элисон тогда сказала, что никогда не каталась в кабриолете.
Впрочем, когда дошло до дела, ему пришлось поднять верх, чтобы заглушить крики. В конце концов он ее ударил и пригрозил, что этим не кончится. Она замолчала.
Потом это было, что называется, его слово против ее слова. В конечном счете, хотя и не без театральных выступлений вначале, семья Элисон отступилась, отказалась от полицейского расследования. Ее родителей уверили, что дочери будет намного лучше, если они примут то, что произошло, как факт. Денег тогда заплатили много, но сам Крейгтон отделался не слишком грозным внушением.
Теперь он рассказывал байки Эриэл, смотревшей на него расширенными от ужаса глазами:
— Моя секретарша знает, что я иногда бываю «У Кристи», поэтому она и заехала сюда. Джин пришла, когда ты была в туалете. Я…
— Все в порядке. Я понимаю, — девушка сочувственно кивнула.
— Я не знал твоей фамилии.
— Уильяме. Эриэл Уильямс.
— Я не знал, где ты живешь. Ты, наверное, подумала… Один Бог ведает, что ты подумала.
— Я сильно обиделась.
Крейгтон коснулся ее щеки кончиками пальцев:
— Прости меня.
— Как твоя племянница?
— Да не сказать, чтобы хорошо…
— А парня задержали?
— Да. Ему предъявили формальное обвинение.
— Надеюсь, они запрут его в камере и потеряют ключи.
— Для него это был бы хороший выход.
— Да? Почему?
— Потому, что если мерзавец встретится со мной, он сильно пожалеет, что не сидит за решеткой.
Теперь на ее лице светилось восхищение. Тони такой благородный! Настоящий рыцарь! Он заказал ей еще мартини, а затем предложил найти местечко потише. Народу в зале становилось все больше. За столиком рядом расположилась группа молодежи, и они пересели в угол, где было не так шумно. К тому времени, как она допила второй мартини, Эриэл совсем смягчилась, даже слишком.
Крейгтон посмотрел на свои часы и тихо выругался.
— В чем дело? — она подняла брови.
— Мы с родителями договорились сегодня съездить к малышке. Она в больнице.
— Вот как…
— Ты хочешь остаться или проводить тебя до машины?
Если он уйдет, зачем ей оставаться?
Крейгтон в душе порадовался тому, что машину она парковала сама, услугами служащего не пользовалась. «Очень дорого», — сказала девушка, когда они покинули клуб и пошли по аллее и дальше — на пустую площадку, где не было ни одной машины, кроме автомобиля Эриэл. И никого вокруг.
— Я ценю, что ты все поняла…
