вас свести, ведь вы явно были влюблены – даже пусть мне пришлось бы принять корону, если Бриджит отречется. Разве это не жертва?
Жертва. Но я не хотел признавать это перед Андреасом.
Голова раскалывалась от потока новой информации. Была вероятность, что Андреас обманывает, но чутье подсказывало: это не так.
– Я чуть не рассказал ей о нашем отце. На свадьбе Николая. Это не слишком поможет с законом о королевских браках – он требует, чтобы монарх заключил брак с дворянином законного происхождения. Ты рожден вне брака, и Эрхолл не признавал тебя своим сыном – он даже не знает, что ты его сын, – поэтому не соответствуешь требованиям. – Андреас допил чай и поставил кружку в раковину. – Но она куда-то исчезла, и, прежде чем я успел с ней поговорить, началась история с «Дэйли Ти». – Он пожал плечами. – Се ля ви.
Черт. Я надеялся, что теперь, когда я оказался сыном лорда…
– Если это не поможет с законом, зачем ты хотел рассказать?
– Потому что у меня есть идея, как использовать это иначе. – Андреас улыбнулся. – Это даже может помочь тебе вернуть Бриджит, если действовать достаточно быстро. Гольштейн планирует сделать предложение в следующем месяце. Я готов помочь…
– Но?
В подобных играх всегда было но.
– Но ты начнешь относиться ко мне не как к врагу, а как… ну, может, не к брату, а к хорошему приятелю. В конце концов, у нас с тобой больше нет родственников, кроме нашего прекрасного отца.
На лице Андреаса что-то промелькнуло и сразу исчезло.
– И все.
Во мне зашевелились подозрения. Как-то слишком легко.
– И все.
Кое-что пришло мне в голову.
– Прежде чем отвечу, я хочу знать. Ты когда-нибудь пробирался в мой гостевой дом в мое отсутствие?
Он посмотрел на меня с удивлением.
– Нет.
– Правду.
Андреас выпрямился с оскорбленным видом.
– Я принц. Я не шныряю по гостевым домам… – слово сочилось пренебрежением, – …словно вор.
Я поджал губы. Он говорил правду.
Но если не он, то кто?
Вероятно, это уже не имело значения, ведь я больше там не жил, но тайна не давала покоя.
Впрочем, были дела поважнее.
Я не доверял Андреасу. Возможно, сегодня он честен и, может, не хочет отнимать корону у Бриджит, но это не значит, что он честен всегда.
К сожалению, у меня заканчивались и время, и варианты.
Надеюсь, я не пожалею.
– Твоя идея, – сказал я. – Слушаю.
Бута снова назначили моим телохранителем. Я пребывала в ужасном настроении с тех пор, как ушел Рис, и дворцовое начальство предположило, что мне станет легче, если его место займет тот, кого я знаю и люблю.
Бут приступил к обязанностям две недели назад, когда Эдуарда выписали из больницы, и, хотя никто не мог заменить Риса, мне было приятно снова увидеть улыбающееся лицо Бута.
– Как в старые добрые времена, да, ваше высочество? – сказал он, пока мы ждали Элин и Стефана в моем кабинете. Обычно во дворце охрана не требовалась, но встречи с гостями были исключением.
Я выдавила улыбку:
– Да.
Бут поколебался, а потом добавил:
– Многое изменилось за эти годы. Я не мистер Ларсен, но я буду стараться.
Острая боль сжала грудь, когда я услышала имя Риса.
– Я знаю. Я рада, что ты вернулся. Правда.
Но меня по-прежнему преследовали мысли о темных волосах и стальных глазах, шрамах и с трудом завоеванных улыбках.
Когда-то я была готова отдать что угодно, лишь бы Бут вернулся. В первые недели после его отъезда я каждый день проклинала его за то, что оставил меня наедине с Рисом.
Невыносимый, авторитарный, высокомерный Рис, который запрещал мне ходить по улицам и воспринимал посещение бара как вылазку в зону боевых действий. Который чаще хмурился, чем смеялся, и спорил больше, чем разговаривал.
Рис, который устроил для меня внезапную поездку, чтобы я могла выполнить список желаний, хотя это наверняка противоречило всем его защитным инстинктам, и целовал меня так, словно конец света был близок, а я была его последней надеждой на спасение.
Боль усилилась, распространившись на горло, глаза, душу.
Он был повсюду. В кресле, где мы целовались, на столе, где мы трахались, у картины, над которой мы смеялись, художник нарисовал одну бровь немного выше другой, придав модели удивленный вид.
Даже если я выйду из кабинета, он все равно будет меня преследовать.
Дверь открылась, и я обхватила рукой колено, чтобы успокоиться, когда вошли Элин и Стефан.
– Спасибо, что пришли, – сказала я. Стефан сел напротив. Я впервые встретилась с ним лично с тех пор, как он согласился на помолвку.
Он одарил меня улыбкой – почти такой же натянутой, как моя.
– Конечно, ваше высочество. В конце концов, мы собираемся обручиться.
То, как он это произнес, наводило на мысли – возможно, не только меня заставили заключить соглашение. На первых двух свиданиях он казался весьма заинтересованным, но с тех пор, как вернулся из Преории, стал отстраненным и рассеянным.
Я вспомнила, как уловила напряжение между ним и Малин.
Повисла неловкая тишина, но потом Элин откашлялась и вытащила ручку и блокнот.
– Отлично. Значит, начинаем, ваше высочество? Первый вопрос – время и место. Лорд Гольштейн сделает предложение через три недели в Королевском ботаническом саду. Получится хорошая отсылка к вашему второму свиданию. Мы сообщим прессе, что вы постоянно вели переписку, пока он был в Преории, чтобы не возникло впечатления, будто предложение возникло из ниоткуда…
Встреча затянулась. Голос Элин превратился в белый шум, Стефан сидел в кресле с прямой спиной и остекленевшим взглядом. Мне казалось, я присутствую на переговорах о слиянии компаний – как в некотором роде и было.
Та самая сказка, о которой мечтают девочки.
– …ваш медовый месяц, – сказала Элин. – Есть идеи?
Ее выжидательный взгляд выдернул меня из мысленного убежища, куда я сбежала, пока она бубнила про интервью и варианты одежды.
Я моргнула:
– Прошу прощения?
– Нужно выбрать место для медового месяца, – повторила она. – Париж – классика, можно сказать клише. Мальдивы популярны, но становятся слишком модными. Можно выбрать что-нибудь пооригинальнее, может, в Центральной или Южной Америке. Бразилия, Белиз, Коста-Рика…
– Нет!
Все подскочили от моего внезапного вскрика. Глаза Бута округлились, а Элин неодобрительно нахмурила брови. Только лицо Стефана оставалось безразличным.
– Нет, не Коста-Рика, – повторила я уже спокойнее. – Куда угодно, только не туда.
Я лучше проведу медовый месяц в Антарктиде в одном бикини.
Коста-Рика принадлежала нам с Рисом. И больше никому.
Желание номер четыре.
Ты когда-нибудь влюблялась?
Нет. Но надеюсь, когда-нибудь влюблюсь.
Посмотри наверх, принцесса.
В глазах запульсировало уже знакомое жжение,
