Гарольд подумал, прежде чем продолжить разговор. Голос его изменился – стал более сдержанным, напряженным. Доктор, привыкший обращать внимание на нюансы в поведении пациентов, не мог не заметить этого.
– Скажите еще, мистер Хилтон, где я нахожусь?
– В замке Ланнуа.
– Где это?
– В Энглшире.
– И кому замок принадлежит?
– Леди де Ланнуа, графине.
– Очень щедро с ее стороны принять меня здесь. Это пожилая дама?
– Нет, что вы! Она совсем молода. И очень красива.
– И как она выглядит? Опишите ее?
– Ей около двадцати, немного больше, полагаю. Высокая, стройная. Глаза у нее темные, сверкают, словно бриллианты. А волосы – точно пламя!
Гарольд молчал довольно долго, прежде чем заговорить снова.
– Расскажите подробнее, как удалось меня спасти. Кто это сделал? Я почти не помню того человека.
И доктор приступил к рассказу о ночных событиях, какими они виделись с берега. Когда он закончил, повисла новая пауза. Ее прервал осторожный стук в дверь. Доктор зажег свечу и открыл дверь, постаравшись отпереть ее так, чтобы со стороны не слышно было щелчка и никто не догадался, что ее запирали. Гарольд услышал приглушенный голос из коридора, потом дверь тихо закрылась, и доктор сказал, возвращаясь к Гарольду:
– Леди Ланнуа хотела узнать, как вы себя чувствуете. Она не желает беспокоить вас. Обычно я никого не допускаю к пациентам, пока те не оправятся, но она не только хозяйка дома. Как я уже говорил, это она помчалась верхом на мыс, убедила всех поджечь дом и обеспечила ваше спасение. Но если вы не хотите, чтобы она заходила…
– Я не хочу, чтобы кто-либо видел меня в таком состоянии! – воскликнул Гарольд слабым голосом, но совершенно уверенно.
– Уверяю вас, она вас практически и не увидит. Эта борода, повязка на голове, полумрак. Она все это время ждет возможности встретиться с вами.
– А прошлой ночью она меня не видела?
– Нет. Она опередила повозку, на которой вас везли, ей надо было подготовить все в замке.
Гарольд был в смятении. Если его догадка верна… Просто отказаться от встречи с хозяйкой дома было странно и даже подозрительно. Вероятно, доктор прав, и его никто не сможет узнать в нынешнем виде. После короткого раздумья он вздохнул и сказал:
– Хорошо, пусть она войдет. Не будем заставлять ее ждать.
Стивен вступила в комнату с трепетом. Забинтованная голова и внушительная борода, местами опаленная и спутанная, в сумрачном освещении производили пугающее впечатление. Девушка пробормотала слова благодарности и восхищения, стараясь говорить негромко, и он ответил ей коротко, почти шепотом. Наблюдательный доктор заметил, что пациент изменил голос и произносил слова как-то непривычно, совсем не так, как в предыдущей беседе с ним. Про себя мистер Хилтон решил, что с причинами такого поведения надо будет разобраться позже. А Стивен тем временем рассказывала о спасении пассажиров и матросов – все благодаря отваге одного человека. От волнения голос ее дрожал, и звуки его казались пострадавшему сладчайшей музыкой. Больше всего Гарольд опасался в этот момент выдать себя, а потому отвечал односложно.
Когда Стивен ушла, доктор тоже покинул комнату и появился снова лишь через час. Он нашел пациента в состоянии едва сдерживаемого волнения. Говорил Гарольд разумно и спокойно, но был оживлен сильнее прежнего, а в жестах проявлялось с трудом скрываемое напряжение. После обмена короткими фразами он спросил:
– Мы в комнате одни?
– Да, – заверил его доктор.
– Я хочу, чтобы вы пообещали: здесь со мной не будет ни одна женщина.
– Но, сэр, вы ставите меня этим требованием в затруднительное положение! Да и вам это не пойдет на пользу. Вам необходим постоянный присмотр и уход.
– Я этого не хочу. Я не привык к тому, чтобы женщины ухаживали за мной, буду испытывать неловкость. Может быть, через несколько дней…
Решительность молодого человека озадачила врача. Не желая вступать в конфронтацию или опережать события, он ответил:
– Ну, ладно. В настоящий момент я не стану присылать к вам никого из сиделок.
– Спасибо! – с облегчением произнес больной.
Мистер Хилтон покачал головой, размышляя над странностями в его реакциях. Доктор настороженно относился к подобным вещам, так как внутреннее напряжение и чрезмерное волнение могли негативно сказаться на состоянии пациента. Тот явно что-то скрывал – и это могло быть важным фактором, определявшим улучшение или ухудшение здоровья. Следующий вопрос только утвердил доктора во мнении, что пострадавший не вполне откровенен с ним.
– Должно быть, трудно было поднимать меня по лестнице?
В неопределенных обстоятельствах мистер Хилтон использовал единственную тактику: придерживаться буквальной, детальной правды, не выстраивая концепций и не давая оценки обстоятельствам.
– Да, вы довольно тяжелый.
Про себя он прикинул: откуда пациент знает про лестницу? Нет, он был без сознания, когда его несли, значит, знать о ней не может. Видимо, он предполагает и прощупывает почву, задавая наводящий вопрос.
А Гарольд тем временем продолжал:
– Полагаю, замок стоит на высоком месте. Какие здесь виды из окон? Вы можете обозревать окрестности на большое расстояние? Мы на значительной высоте?
– Из окон виден мыс и часть окрестного пейзажа, – спокойно ответил доктор. – Но мы находимся не слишком высоко, так как замок стоит рядом с морем.
– Так мы на первом этаже? – в голосе Гарольда звучало явное удовлетворение.
– Да.
– Рядом с замком есть сад?
– Да, – коротко сказал доктор, недоумевая, зачем внезапно ослепшему человеку, привыкшему к своей силе, но в данный момент пораженному временной слабостью, знать, куда выходят окна, насколько они высоко от земли?
Однако мистер Хилтон не удивился, когда пациент протянул руку и, нащупав ладонь врача, пожал ее и произнес умоляющим тоном:
– Должно быть, теперь много лунного света – полнолуние было всего две ночи назад. Вы не могли бы взглянуть на сад и описать все вокруг? Просто расскажите мне подробнее, раз уж я не могу увидеть все своими глазами!
Доктор вдруг подумал, что больной замышляет самоубийство! Как остановить его? Пожалуй, помочь может только спокойствие и внимание, однако надо избегать малейшей неискренности и при этом не показать, что догадался о планах пациента…
Приняв такое решение, доктор заговорил. Он неспешно, во всех деталях, описывал сад за окном, расположенный у самой стены. Терраса дома выходила на густую зелень, а стена защищала растения от ветра и морской соли. Вечер был поздним, и все вокруг, действительно, было залито лунным светом. Гарольд задавал вопрос за вопросом, и мистер Хилтон неизменно отвечал на них так старательно, что в голове юноши постепенно складывалась красочная картина ближних и дальних пределов, открывавшихся из окон его комнаты.
