Движимый великодушием, Деклан засунул последний доллар за бретельку потного лифчика какой-то толстухи, а затем повернулся к Реми и потянул его за руку.
— Вставай, п-приятель. Нам пора.
Реми смотрел на него совершенно остекленевшими глазами.
— А? Что? Уже утро?
— П-почти.
Крепко держась за руки — не столько из дружеских чувств, сколько из чувства самосохранения, — они выбрались наружу. Реми завертел головой, словно кукла на шарнирах.
— А г-г-где все?
— Да как-то незаметно разбрелись, наверное…
Реми растянул губы в улыбке.
— Ух ты, Дек, поздравляю — только мы дошли до финиша!
— Финиш еще впереди. Последняя часть дистанции — самая трудная… и опасная! — Он схватил Реми за плечо, и очень вовремя — тот как раз собрался рухнуть в лужу. — Мне кажется, или земное тяготение и вправду усилилось раза в три?
— Я хочу еще! Пошли еще посмотрим на голых баб!
— Хватит с тебя голых баб, поехали домой!
— Через три дня я женюсь. Или не три… раз, два… — И Реми принялся считать по пальцам. На пальцах почему-то получилось четыре. — И все — не гулять мне больше по девочкам! Ни-ко-гда! — Он скорбно оглядел предутренний пейзаж, мягко подсвеченный фонарями и затуманенный моросящим дождем. — Дек, дружище, давай найдем девочек, а?
— Каких еще девочек? Домой пора.
— Ох, и правда, какие девочки, я же через три дня женюсь! Женюсь на моей Эффи, лучшей в мире… Где она? Эффи! — Пьяный вопль его гулко разнесся по тихим улочкам.
— «Лесси, к ноге!» — подхватил Деклан и, сраженный собственным остроумием, плюхнулся наземь. — А что, может, не надо домой? Может, прямо здесь поспим?
— Нет, я хочу к Эффи! Буду любить мою золотую девочку, пока…
— «Любить»? Да у тебя сейчас и гидравлической помпой не поднимешь!
— Спорим? — И Реми потянулся к ширинке, но тут у Деклана хватило ума его остановить.
— Хватит, хватит, а то нас сейчас арестуют за экс… эксги… как это называется?
— Пусть попробуют! Мы же адвокаты!
— Говори за себя. Вот что: такси! Нам надо найти такси!
— На такси — к Эффи! Где моя невеста?
— Дома в кровати, как любая нормальная женщина в… — Схватив Реми за запястье, он развернул его руку с часами и попытался установить точное время, но не установил. — В такой час Лина, наверное, тоже спит. А знаешь, Лина думает, что я женщина.
— Чего? Она что, застукала тебя перед зеркалом в своем лифчике?
— Ну ты козел! Напомни мне завтра, я тебя за это вздую! Да нет, она считает, что в прошлой жизни я был Аби…
Но Реми его уже не слышал — неверными шагами он двинулся на край тротуара, согнулся, упершись руками в колени. Затем медленно выпрямился.
— Ложная тревога… на этот раз.
— Это хорошо. Эй, такси! — Заметив такси, Деклан замахал обеими руками. — Слава богу! Ты первый. — И он практически впихнул Реми в машину, а сам сел следом.
— А где я живу? — осоловело вопросил Реми. — Странно, всегда знал, где я живу! А сейчас вдруг забыл! Давай позвоним Эффи и спросим!
К счастью, Деклан ухитрился вспомнить его адрес. Реми задремал у него на плече, а Деклан старался не заснуть, помня, что должен исполнить последнюю обязанность шафера на сегодняшний день: доставить жениха домой живым и невредимым.
Едва такси остановилось у дверей, он выпихнул Реми из машины и вылез следом. Тот остановился на краю тротуара, с трудом держась на ногах и протирая глаза.
— Где это я? Ой, да это же мой дом!
— Вот именно. Дальше сам доберешься? — уточнил Деклан.
— И унесу в себе все шесть галлонов выпивки… — Реми повернулся к Деклану и наградил его смачным поцелуем в губы. — Спасибо, дружище! А жаль, что ты не Абигайль — тогда бы ты тоже мог мне показать сись…
— Иди, иди! — поторопил его Деклан.
— Ты самый лучший шафер на свете! И мальчишник у меня получился лучший из всех мальчишников в истории человечества! А теперь пойду поблюю и лягу спать…
— Давай-давай. Спокойной ночи. Подождем, пока он войдет, — попросил Деклан таксиста и не без удивления наблюдал за тем, как раздвоившийся Реми нетвердым шагом входит в раздвоившуюся дверь.
— Ладно. Дальше он сам. Знаете, где старый Дом Мане?
Таксист удивленно воззрился на него.
— Вроде бы знаю…
— Я там живу. Отвезите меня домой.
— Это неблизко. — Водитель развернулся и обозрел Деклана с головы до ног внимательным взглядом. — У вас найдется чем заплатить?
— Да у меня денег полно! Я же… миллионер! — Деклан сунул руку в карман, вытащил оттуда пачку купюр. Широкий жест — и зеленые бумажки разлетелись по салону. — Вот сколько!
— Ясно, — покачал головой таксист, выруливая на дорогу. — Похоже, неслабо оторвались сегодня?
— Это уж точно! — подтвердил Деклан и рухнул на сиденье лицом вниз.
Когда Деклан очнулся, он по-прежнему лежал лицом вниз. В голове у него гремел оркестр с сильным преобладанием ударных, во рту, похоже, расположился целый песчаный пляж, а язык, вопреки всем законам биологии, был покрыт шерстью.
Кроме того, какой-то мучитель воткнул ему под веки раскаленные иглы.
— Мария, Матерь Божья, молись за нас, грешников…
— Молитвы тебя не спасут. Повернись-ка на спину — медленно, осторожно, глаза пока не открывай.
— Я умираю! Позови священника!
— Тихо, тихо! Лина о тебе позаботится. — Едва удерживаясь от смеха, она помогла ему перевернуться на спину, поддержала его голову. — Открой-ка рот и выпей лекарство.
Деклан ощутил во рту какую-то тошнотворную дрянь. Мерзейшее на вкус снадобье проложило себе путь по шерстяному языку, между песчаных дюн в горле и обожгло желудок. Деклан замотал головой, отпихивая ложку, и открыл глаза.
И на смертном одре он будет отрицать, что звук, вырвавшийся из его глотки в эту секунду, постыдно напоминал девчоночий визг!
Лина сочувственно поцокала языком.
— Я же сказала: глаза пока не открывай!
— Глаза? Какие глаза?! Они у меня еще есть?!
— Давай-ка, глотай остальное.
— Ни за что! Изыди, ведьма, вместе со своей отравой!
— Ай-яй-яй! Кто же так разговаривает с ангелом-спасителем, прилетевшим поднять тебя с одра смерти?
Деклан со стоном повернулся на бок, закрыл лицо подушкой.
— Как ты узнала, что я умираю? — невнятно пробормотал он.
— Мне позвонила Эффи.
— A-а. А когда похороны Реми?
— Реми очень повезло — он женится на девушке терпеливой, понимающей и с чувством юмора. Сколько стриптиз-клубов вы вчера обошли?
— Все. В штате.
— Теперь понятно, откуда у тебя на щеке сердечко из фольги!
— Неправда! — Однако, заерзав под подушкой, он понял, что Лина права. — Боже мой! Прикончите меня кто-нибудь!
