Было так тихо, что Лили слышала, как воет ветер в щелях. Потом раздался вопль. Женский вопль. Вопль Тамми и два выстрела. Громких. Отчетливых.
Из шорной выскочил Диллон с «зиг-зауэром» в руке.
— Лили! О Господи! Ты в порядке, милая? Все хорошо! Я пробрался в шорную и застрелил ее, прежде чем она меня увидела. Ты не ранена?
Она едва не задохнулась от облегчения.
— Диллон! Ты пришел! Я старалась все время говорить с ней, задавать вопросы, чтобы потянуть время. Боже, как я ее боялась! Потом она начала стрелять, и я подумала, что все кончено…
Она вдруг осеклась. Диллон уже был близко, в нескольких шагах, и Лили увидела не брата, а Тамми. Тамми! Тамми, державшую все тот же маленький уродливый пистолет.
Лили на миг онемела. Мозг отказывался функционировать. Она не могла смириться с тем, что видит собственными глазами, с тем, что было прямо перед ней. Просто не могла.
— Солнышко, что с тобой? Это голос Тамми! Не Диллона!
И тут Лили сообразила. Это с самого начала была Тамми! Она подумала, что видит Диллона, потому что смертельно хотела его увидеть. И потому что так хотела Тамми. И Тамми посчитала, что ей удалось обмануть Лили.
О Боже, Боже…
— Я в порядке, — пролепетала Лили. — И ужасно рада, Диллон, ужасно рада.
Тамми опустилась на колени и обняла Лили.
— Давай я сниму с тебя этот скотч, родная. Сейчас просуну нож под ленту. О, ты уже ее ослабила. Вот и молодец! Еще немного — и сама сумела бы освободиться и удрать, верно?
Она притянула Лили к себе и стала целовать ее волосы. Гладила по спине единственной рукой. Лили ощущала, как крошечные груди Тамми прижимаются к ее груди. Тамми положила пистолет на землю на расстоянии протянутой руки.
— Держи меня, Диллон. Не выпускай. Сколько же я натерпелась! Какое счастье, что ты пришел так быстро!
Она зарыдала, громко, по-детски, всхлипывая. Тамми все крепче стискивала ее, продолжая целовать волосы. Ладонь Лили медленно ползла к пистолету. Еще чуть-чуть… пальцы уже коснулись рукоятки…
Тамми подхватила пистолет, сунула за пояс и прошептала:
— Давай помогу, солнышко. Больше нечего бояться. Шерлок на улице, с остальными агентами. Пойдем к ним.
Она обхватила Лили за талию и повела к двери. Нет… не совсем к двери. Сворачивает налево… к большому черному кругу.
И в тот момент, когда она швырнула Лили на спину в середину круга, та успела выхватить из-за ее пояса пистолет и прицелиться.
Тамми, похоже, не заметила, что Лили завладела ее оружием и целится в нее. Повернувшись к дверям, она подняла голову и завыла:
— Вурдалаки! Я приготовила вам угощение. Не молодую кровь, как всегда, а сладкий, мягкий кусочек! Женщину! Несите топоры! Несите ножи! Раздерите ее в клочья! Сюда, Вурдалаки!
Двери сарая распахнулись внутрь, словно под сильным порывом ветра. Лили увидела клубящийся снег и в снегу что-то странное… вроде вихря. Да, просто вихрь. Такой, который видел Диллон?
Снег, казалось, разделился на два отдельных образования, как две капли воды похожих на миниатюрные торнадо, извивающихся, словно приседающих до пола, но неуклонно двигавшихся к ней. Белоснежные привидения, пляшущие, колышущиеся в бесконечном движении, подходившие все ближе и ближе. Лили словно оцепенела, ошеломленно уставясь на белые конусы, находившиеся уже не более чем в двенадцати футах от черного круга. Она должна действовать. Должна.
Тамми поняла, что дело неладно, и, нагнувшись, вытащила из сапога нож. Длинный. Наточенный. Занеся нож над головой, она метнулась к Лили.
Лили, не задумываясь, подняла пистолет.
— Нет, Тамми! — вскрикнула она. — Все кончено. Я вижу тебя! Не брата, а тебя! Вурдалаки тебе не помогут!
Но Тамми прыгнула. Прыгнула в круг.
Лили спустила курок.
Тамми вскрикнула, но продолжала надвигаться на Лили.
Лили снова и снова нажимала курок.
Пули отшвырнули Тамми к стене. В груди зияли дыры, кровь текла ручьями. Она лежала на спине, откинув единственную руку. Пустой рукав черной змеей вился по полу.
Но Лили не верила, что Тамми мертва.
Тяжело дыша, она подбежала к безумной. Прицелилась. И не помня себя пустила последнюю пулю ей в голову. Тело Тамми судорожно дернулось. Лили снова попыталась выстрелить, но услышала щелчок. Патроны кончились. Но Тамми все еще жила. Глаза словно прожигали Лили насквозь, и та не могла остановиться. Она, как автомат, все спускала и спускала курок.
Тишину нарушали только глухие щелчки.
Тамми, залитая кровью, лежала на спине, сжимая кулак. Даже горло было разорвано пулей. Лили истратила на нее все шесть пуль.
Лили бросилась на колени и прижала пальцы к липкой от крови шее Тамми.
Пульса не было.
Но глаза по-прежнему смотрели на Лили.
В самую ее душу.
Тамми все еще была здесь.
Все еще цеплялась за все, чем жила.
Губы шевелились, хотя с них не слетало ни звука.
Медленно, до ужаса медленно из глаз уходила жизнь.
Безумие покидало их.
Безумие и неистовство.
Больше она ничего не видела.
Молчание было почти непереносимым.
Лили подняла голову, но Вурдалаки ушли.
Ушли вместе с Тамми.
ВашингтонЭксперты ФБР обшарили каждый дюйм сарая у Плам-Ривер в штате Мэриленд.
Они нашли множество конфетных оберток, не менее трех дюжин, и больше ничего: ни одежды, ни спальника, ни тюфяка — словом, ни малейшегопризнака того, что Тамми Таттл вообще была здесь.
И никаких следов Мэрилин Уолруски.
— Она мертва, — твердил Савич, и Шерлок каждый раз сжималась от жалости, слыша его виноватый голос.
— Когда речь идет об этой семье, ни в чем нельзя быть уверенным, — деловито отвечала она, но все же придвигалась ближе и клала руку на плечо мужа.
Два дня спустяСнег перестал идти только к концу дня. Вашингтон был окутан девственно-белым покрывалом. С неба подмигивало ослепительно яркое солнце. Люди, как обычно, занимались своими делами, почти не уделив внимания сообщению национального телевидения, газет и журналов о гибели неуловимой убийцы-психопатки Тамми Таттл в заброшенном сарае на берегу реки.
Лили вошла в гостиную с чашкой дымящегося чая в руке.
— Я позвонила агенту Кларку Хойту в Юрику. Прямо домой, поскольку сегодня воскресенье. Просто не могла больше ждать. Меня так и подмывало все ему рассказать. Благослови его Господь, он смиренно выслушал все мои излияния. Сказал, что Гемлок-Бей так и бурлит сплетнями насчет Элкотта и Шарлотты. Мэр, городской совет w местная методистская церковь созвали собрания и планируют торжественную заупокойную службу. Никто не желает особенно копаться в подробностях их смерти, но возможно, что душераздирающие подробности далеко превзошли правду: злые языки — всегда злые языки, даже в этой глуши. — Помолчав минуту, Лили добавила: — Я также позвонила Теннисону. Он очень расстроен. Ему трудно смириться с тем, что они творили, как ловко использовали его, вернее — нас обоих, для достижения своих гнусных целей. Теперь он знает, что его родители все это время тайком давали мне депрессанты и именно по их приказу мне перерезали тормозные шланги.
