добровольно, а я – против воли. Значит, имела право уйти. Вот только кабинет был закрыт, и уйти дальше него мне не дали.
Я начала громко кричать, звать на помощь. Какие-то бумаги, книги, ручки, линейки – все, что было на столе в этом кабинете, полетело в сторону двери, но все бесполезно. Меня никто не слышал и никто не спешил спасать.
Лицо моё было все залито слезами, макияж давно потёк, локоны выбились из прически… Я была похожа на жертву, но никак не на куклу для продажи. Мысль об этом опять поселила во мне надежду, что ничего у этих уродов не получится. Никто не захочет покупать оборванку!
Минут через пять дверь в кабинет открылась, и пространство вокруг заполнилось огромными здоровяками, которые начали осматривать комнатушку, заглядывая во все щели. То, что это люди Горского, я поняла сразу. Сам же отец зашел последним. Не глядя на меня, он поднял руку, и все его богатыри тут же вышли за дверь.
– Здравствуй, дочь! – спокойно заговорил он.
Во рту давно пересохло, а потому я лишь кивнула в ответ. Наш первый разговор я себе представляла иначе. Но главное, что он пришел! Значит, не все для меня было потеряно! Каким бы странным и холодным он мне ни казался, он всё же меня не бросил!
– Чего ты добивалась своими действиями? – Он поднял на меня свои красивые голубые глаза. Но кроме льда в них не было ничего.
– Я хотела найти тебя, – срывающимся голосом попыталась объяснить.
– Зачем? Разве мать тебе не объяснила, что видеться со мной не стоит? – Он склонил голову набок, не отрывая от меня пронзительного взгляда. Среди этого бедлама, который я тут устроила, он казался чересчур правильным и строгим.
– Она сейчас мало со мной говорит. Мне была нужна твоя помощь.– Отец не знал ничего о маме, а я не была готова с ним сейчас это обсуждать.
– Не думал, что моя дочь окажется настолько глупой и безрассудной! Пытаться найти меня на подобном мероприятии, да еще и в компании Черниговского, чтобы попросить о помощи…– Горский подошел ближе и коснулся нити жемчуга на моей шее.– Допустим, но зачем ты выставила себя на продажу?
– Ты не видел меня, тебе было все равно! Я хотела твоего внимания. – Неужели он не понимал?
– Ты отдаешь себе отчет, кто все эти люди в зале и что они тут делают? – Голос Горского был обманчиво спокойным.
Я отрицательно покачала головой. Уже давно я поняла, что приходить сюда было глупой затеей.
– Давай я тебе объясню. Среди более сотни гостей аукциона вряд ли найдется хотя бы один адекватный. Это больные ублюдки, которые пресытились обычными развлечениями. Это извращенцы, которым необходимы чужие страдания. Это люди, которые с удовольствием воткнут мне нож в спину при удобном случае. А вот сейчас скажи мне, дочь, как я должен был реагировать на тебя в их присутствии? Броситься к тебе в объятия и дать им всем понять, что именно через тебя мной можно манипулировать? Так?
Я смотрела ему в глаза и не знала, что ответить. Конечно, он был прав, а я поступила опрометчиво.
– Ты заберешь меня отсюда?
– Нет, Ксения! – отрезал Горский и отпустил мое украшение. Он развернулся и пошел к выходу, но, практически дойдя до двери, остановился и проговорил, не глядя в мою сторону:
– Забрать тебя теперь может только тот, кто больше заплатит. А я в отличие от Черниговских никогда и никого не покупаю. И отступать от своих принципов не собираюсь.
Своими словами отец буквально подписал мне приговор, но его голос даже не дрогнул.
– И что мне делать? – Я не могла поверить, что он пришел ко мне, но так и не поможет. Ни в чем. Неужели он просто так сейчас хотел уйти?
– Скажи мне, Ксюша, насколько ты уверена в своем спутнике?– все так же стоя спиной ко мне, спросил отец.
– В Тимуре? А при чем здесь он? Твой же человек его куда-то увел. Что с ним? – во всей этой суматохе я совсем забыла о Тимуре.
– Ты не ответила на мой вопрос!– строго напомнил Горский.
– Наверно, уверена. – Что он хотел от меня услышать и что зависело от моих слов?
– «Наверно» – это мало. Очень мало, – как-то грустно пробубнил он самому себе.
– Я уверена в нем. Я люблю его! – вырвалось у меня на эмоциях.
– Любишь…– Горский повернулся ко мне и пронзил своим холодным взглядом. Вряд ли мое признание обрадовало его. Скорее, наоборот, я разбудила в нем что-то темное, ужасное, злое.
– А давай узнаем, любит ли тебя он? Проверим, есть ли хотя бы в одном из Черниговских сердце! – Доселе спокойный голос отца теперь был пропитан желчью.
– Я не понимаю.
– Я попросил Черниговского подождать тебя внизу, на парковке. Сейчас мои люди его отпустят и позволят вернуться на торги. У него будет возможность выкупить тебя. Интересно, захочет ли он тебе помочь?
– В отличие от тебя он нарушит любые принципы, но сделает все, чтобы вытащить меня отсюда. В этом я не сомневаюсь! – Злость на отца, которая немного притупилась чувством панического страха, вновь начала просыпаться.
– Отлично! – резко, с долей сарказма сказал Горский. – Теперь я могу быть спокоен за свою непутевую дочь. – С этими словами он покинул кабинет, громко хлопнув дверью. А я так и не поняла, зачем он приходил. И зачем мне такой отец?
Но долго думать мне не позволили: буквально сразу в комнату вернулся ведущий с двумя охранниками и с женщиной необъятных размеров.
– Анжелика, у тебя пять минут, – сказал мужчина.
На вид этой Анжелике было лет тридцать пять. Одета она была стильно, даже учитывая размер ее одежды. В руках она держала фен и какой-то чемоданчик, наверно, с косметикой. Тучная Анжелика осмотрела меня с ног до головы и недовольно фыркнула:
– Кто это купит? Тощая, глаза красные. Что я с ней должна за пять минут сделать?
Господи, она говорила обо мне, как о какой-то никчемной вещи! Нет, я не могла позволить этой Анжелике и пальцем прикоснуться ко мне. Изо всех сил снова начала кричать и пытаться убежать. Но это было бессмысленно, один их охранников скрутил меня, как тряпичную куклу, и подвел ближе к Анжелике.
– А чего она у вас нервная такая? – спросила женщина. – Опять на тетю Анжелику вся надежда? Да, мальчики?
Мальчики-переростки заржали, как кони, противно, мерзко, а тетя Анжелика достала из своего сундучка шприц с каким-то содержимым и направилась к мне. Я заорала что было мочи, чтобы привлечь
