— Ну, от тебя было бы мало толку, — Гвенн всеми силами старалась не показать, что рада его приезду. — Мне помогла Вики.
Руки Гвенн до запястий были молочно-белого цвета. Волосы обсыпаны творожными крошками. «Должно быть, я страшна как смертный грех», — подумала она и украдкой посмотрела на Энтона. Возможно, в «Белом носороге» он встречался с Анунциатой.
— Ты любишь сливочный сыр? — с гордостью спросила она. — Его не так просто сделать, как кажется. Зато перевозить и продавать удобнее, чем сливочное масло. Вот только у нас оно почему-то получается кислым и на удивление белым.
— Тебе помочь? — сам себе ужасаясь, спросил Энтон. Вид кухонного стола поверг его в панику. На одном краю лежала стопка белых промасленных тряпиц. На другом ждали своей очереди пустые жестяные формы. Если утратить бдительность, она сделает из него дояра. Энтон понюхал высокий бидон с молоком. — По-моему, слишком кисло.
— Сыр выдерживают неделю, — с раздражением в голосе произнесла Гвенн. — Потом все, кроме последней ложки, вываливается в сложенный втрое кусок хорошего полотна и хранится сутки. И только после этого добавляют соль.
— Чем плоха последняя ложка?
— Ничем, если не считать того, что на дне собирается твердая масса, которая портит сыр. Разверни, пожалуйста, вон ту тряпку. Соскреби все в середину.
— Как ты назвала ребенка? — спросил Энтон, закатывая рукава и ребром ладони собирая крошки.
— Веллингтон[14] — за выдающийся нос. Нет, Энтон. Это делают всей ладонью.
Гвенн накрыла его руки своими и показала, как собрать в центр творожную массу. На мгновение их пальцы переплелись.
— А теперь переложи на чистую материю. Хорошенько загни углы и положи сверху груз — десять фунтов. Через двенадцать часов получится отличный кусок белого сливочного сыра. Энтон, ты не прогуляешься на реку — поищешь камней по десять фунтов?
Он облизал пальцы.
— Веллингтон — неподходящее имя для фермера. По-моему, не хватает соли.
Гвенн откинула со лба волосы и поджала губы. Не хватает соли? В зеленых глазах запрыгали искры.
— Возможно, он станет доблестным воином. Или вторым Энтоном Райдером — храбрым охотником, который раскатывает по свету верхом на коне и стреляет диких зверей. Когда ты уезжаешь?
— Пойду, поищу камни, — Энтон ухмыльнулся, вспомнив совет лорда Пенфолда: никогда не спорить с женщиной.
«Ну зачем мне понадобилось вредничать? — упрекнула себя Гвенн. — Буду вести себя как старая стерва — он ни за что не вернется».
Энтон притащил три сверкающих речных камня. Гвенн как раз кормила. Из расстегнутой блузки выглядывала полная левая грудь с розовым соском и капельками молока. Веллингтон передохнул и снова припал к груди.
— Спасибо, Энтон. Положи, пожалуйста, груз на творог.
Он подошел к столу.
— Можешь развернуть первую тряпицу — под мешочком с гвоздями — и посмотреть, готово ли. Если да, то, будь добр, разрежь творог на куски и разложи в формы.
Веллингтон оторвался от материнской груди и загугукал. Энтон снял мешок с гвоздями и, достав цыганский нож, всадил в творожную массу. «Знать бы, что мой старый чури будет использован подобным образом, лучше бы я оставил его той жирной свинье», — сказал он себе с мрачным юмором.
— Нет-нет, сливочный сыр нельзя резать ножом. Вон там деревянная лопатка.
— Обещаю никогда больше этого не делать, — Энтон против воли улыбнулся. — Лучше вернусь в отель — помогать на кухне.
— Будешь смешить, — сказала Гвенн, пристраивая Веллингтона к другой груди, — он меня укусит.
* * *
— Золото! — Эрнст фон Деккен зажмурился и откинул голову на спинку стула. — Да, золото!
Его добротные немецкие сапоги остались висеть, привязанные к седлу. Он допил фирменный шнапс «Гепард» и передал Энтону пустую бутылку.
— Вот он, ответ на все вопросы! Хочешь, будем работать на пару? От земледелия никакого проку. А чтобы добывать золото, мне нужен партнер-англичанин, вроде тебя. Немцу не дадут лицензию.
— Золото?
Энтон разволновался. Сейчас ему нечего предложить женщине. Золото — великолепный шанс разбогатеть и все-таки остаться свободным. Тогда у него появится возможность быть с Гвенн и в то же время не заделаться поденщиком на ферме. Всю прошлую неделю Гвенн была холодна и надменна — вряд ли она в нем нуждается. Возможно, после изнасилования и смерти Алана она хочет отдохнуть от мужчин. А эта одержимость фермой — и все вытекающие отсюда сложности!
— Золото? — переспросил он Эрнста.
— В 1867 году его впервые обнаружили в Земле Матабеле. Англичане живо отобрали эту территорию у кафров и назвали Родезией. Потом, в восемьдесят шестом, они нашли золото в Трансваале и отняли его у буров — получилась Южная Африка. И наконец, перед войной мы отыскали золото в Германской Восточной Африке. Вы с Лигой наций тут как тут — хватаете всю территорию, включая ферму «Гепард», и объявляете Танганьикой. Теперь золото находят даже в этой несчастной стране.
— Мне жаль, что так вышло с фермой. Надеюсь, твой отец в порядке?
— Это его чуть не убило. Но он крепче старого носорога. Подался в Каир — вроде бы выращивать хлопок. Англичане разорили наши фермы. Всех немцев отсылают домой. Но мы еще вернемся, вот увидите. Беда в том, что «Гепард» был настоящим домом. Теперь они распродают немецкие земли и предприятия на аукционе, как «собственность врага». Так что давай, мальчуган, хапнем нашу долю. А потом выкупим ферму на твое имя.
— Ты не говорил, что там есть золото. Где?
— Совсем недавно обнаружили новые, легкие для разработки залегания по обе стороны границы, недалеко от озера Виктория. По нашу сторону — в низовьях реки Лупа. По вашу — близ Лолгориена. Говорят, оно там залегает открыто — приходи с лотком и мой песок.
— Едем! Только сначала погостим на ферме моих друзей. Я немного помогу в поле, а ты поохотишься. Там водятся замечательные сернобыки и антилопы Гранта. Ты уже покормил лошадь?
— Моя коняга не нуждается в пище.
— А в воде?
— Не в воде, а в бензине. Это старый мотоцикл. Шесть с четвертью лошадиных сил, два цилиндра, коляска, три скорости, свет, насос, инструменты — все как полагается. При желании способен летать. Вырастешь — купи себе такой же.
* * *
— Ав! Ав!
Медленно передвигаясь на четвереньках, Оливио потерся плечом о ногу Кины, словно выточенную из черной слоновой кости. Девушка обхватила его короткую шею и стала щипать там, где кончался старый кожаный ошейник покойного Ланселота. Мерзкая псина! Однако Оливио послушно повторил:
