Пол римской виллы был покрыт каменными обломками. Николас расстелил свой толстый шерстяной плащ и всю их одежду, а потом лег и положил ее сверху, чтобы защитить от острых камней. Они лежали, обнявшись, в мирной тишине.
— Тебе надо убить лорда Дервента, — произнесла она сонно.
Он замер, потрясенный ее словами.
— О чем ты говоришь?
— Лорд Дервент. Король прислал распоряжение, чтобы я вышла замуж за лорда Дервента так скоро, как это возможно. Но я не выйду за него замуж. Ты ведь мне не позволишь это сделать.
Он крепко обнимал ее. Она была теплая, мягкая и такая нежная и сладкая, что, если бы под ними не было этих острых камней, он тут же перевернул бы ее на спину и любил бы снова и снова.
— А ты не знаешь, почему тебе надо выйти именно за лорда Дервента? — спросил он каким-то странным голосом.
Она покачала головой, ее короткие колючие прядки защекотали ему грудь, вызывая самые эротичные видения.
— Моя мать сказала, что это некий нищий барон, который оказал королю какую-то важную услугу. Кажется, сестра короля влюбилась в него, поэтому король хочет избавиться от него самым лучшим из возможных способов, женив его на леди, живущей достаточно далеко, чтобы они больше никогда не появлялись при дворе. Я не выйду за него.
Николас откинул назад голову и рассмеялся.
— Нет, ты выйдешь за этого лорда Дервента. Джулиана отодвинулась, сердито глядя на него сверху вниз. Ее стриженая голова выглядела сейчас еще более великолепно с торчащими в разные стороны короткими волосами и сверкающими от ярости глазами.
— Ты хочешь, чтобы я это сделала?
— Да, очень хочу.
— Когда я молилась святой Евгелине, я просила о чуде. Я готова была все для тебя сделать, а ты вот так просто отказываешься от меня?
Он опять рассмеялся.
— Любовь моя, ты получила свое чудо. Хотя, уверяю тебя, сестра Генриха меня нисколько не интересовала за пределами спальни.
Возможно, это было не совсем то, что ему следовало ей сказать, так как она принялась сердито молотить его кулаками, проклиная и ругаясь. Ему ничего не осталось, как обхватить ее крепче, перекатить на спину и прижать сверху всем своим телом.
— Ублюдок! — яростно завопила она.
— Нет, дорогая, — ответил он, все еще смеясь, — Николас Дервент.
Джулиана, пританцовывая, спускалась с холма, освещенного первыми утренними лучами солнца. Ветки кустарников, которые цеплялись за платье и хлестали по лицу, когда ее тащили ночью вверх, сегодня сами расступались перед ней. Николас шел чуть сзади с удивленным выражением на лице. Она время от времени резко останавливалась, и он натыкался на нее, а она обхватывала его за шею и целовала. Тогда их обоих вновь охватывало безумие. Когда они добрались до залитого солнцем подножия холма, утро было уже в самом разгаре. В волосах у Джулианы торчали сосновые иглы, а к юбке пристали листья. Николас громко пел что-то абсолютно непристойное о восхитительных ножках своей любимой леди.
Как раз когда они достигли конца тропинки, она обернулась к нему с усмешкой, чувствуя себя дерзкой и беззаботной, и в этот миг голос его прервался, а на лице появилось выражение ужаса.
Джулиана резко обернулась, ожидая увидеть все, что угодно: адского пса Цербера или по крайней мере ожившего аббата, пришедшего им отомстить. По сравнению с этим каменное лицо ее отчима показалось не столь уж страшным.
— Так вот вы где! — прогремел он. — Ваша милая мама едва с ума не сошла от беспокойства, а вы кувыркаетесь здесь с этим шутом… и что, ради всего святого, случилось с вашими волосами?
Николас шагнул вперед и загородил ее своей спиной. За лордом Фортэмом он увидел целый отряд конных вооруженных воинов, откровенно наблюдающих за ними и явно очарованных тем, что увидели.
— Ваш юный Гилберт отрезал ей волосы по приказанию аббата, — сказал Николас. — И вы не посмеете обидеть ее. Она и так пострадала от рук этого чертова священника.
— Обидеть ее? — эхом откликнулся граф, потрясенный таким предположением. — Это ты обидел ее, лжец, негодяй, вор! Да по тебе виселица плачет!
Джулиана попыталась выйти из-за широкой спины Николаса, но тот не позволил, толкнув ее назад и старательно прикрывая от любопытных глаз воинов лорда Хью. А затем она услышала голос матери, сильный, полный боли и отчаяния:
— Что ты сделал с моей дочерью?!
И в этот миг что-то сломалось внутри Джулианы, словно рухнула ледяная стена, воздвигнутая ею самой вокруг своего сердца.
— Мамочка! — закричала она, выбегая из-за спины Николаса. На этот раз он позволил ей пройти, и она бросилась вниз по тропинке.
Изабелла соскочила с лошади и тоже побежала навстречу дочери через поле. Мгновением позже они встретились и бросились друг другу в объятия, плача и смеясь.
— Я уже думала, что потеряла тебя навсегда, девочка моя, — сказала Изабелла. — Я боялась, что на этот раз не смогу тебя вернуть.
— Никогда, мамочка. Прости меня. Это была не твоя вина, я знаю…
— Ох, любимая моя девочка…
— Я перережу тебе глотку, — сообщил лорд Хью ледяным тоном, яростно глядя на Николаса, который явно не собирался раскаиваться в своем преступлении.
— Нет! — закричала Джулиана, пытаясь вырваться из материнских объятий.
— Оставь их, доченька, пусть сами разберутся, — успокаивала ее Изабелла.
— Король будет очень недоволен, — равнодушно сообщил Николас.
Ответ лорда Хью был резким, лишенным всякой почтительности:
— Он и так забрал у меня кубок, что еще ему от меня надо? Своего дурака в придачу?
— Кубок отправился в аббатство Святой Евгелины, Повелительницы драконов, которому он по праву и должен принадлежать, — сказал Николас.
— Так этот чертов аббат забрал его? — голос графа задрожал от ярости.
Николас покачал головой.
— Должен с прискорбием сообщить, что добрый аббат покинул нас, отправившись за вечным блаженством.
— За вечными огнями ада, хотел ты сказать, — пробормотала Джулиана.
— Так он умер? — удивился лорд Хью.
— Совершенно точно.
— Что ж, значит, день не вовсе пропащий, — сказал граф мрачно. — А теперь нам надо придумать, что делать с тобой.
— Просто благословить мой брак с Джулианой.
— Чушь! Она выходит замуж за лорда Дервента. Так приказал король! — рявкнул граф.
— А приказы короля надлежит немедленно исполнять. Я Николас Дервент, — произнес Николас с поклоном.
— Святой боже! — воскликнул Хью. — Ты хочешь сказать, что теперь мы никогда от тебя не избавимся?
Улыбка Николаса была широкой и самой любезной.
— Теперь я буду вашим сыном, милорд. Чего еще вы можете желать?
— Скорейшей смерти, — пробормотал Хью. — Вы слышали это, миледи?
