Подъехав к дому Кэтрин, Элиот остановил машину и вышел, чтобы помочь выйти и своей спутнице, но не задержал ее руку в своей. Взяв ее под локоть, Рейнолдс повел Кэтрин через двор к подъезду точно так же, как совсем недавно вел к столику в ресторане «Магнолии».
— Я не предлагаю вам зайти на чашечку кофе, — пролепетала Кэтрин, — потому что вы спешите.
В ответ советник уперся рукой в колонну, загородив ей дорогу.
— В следующий раз, — промолвил он, окидывая девушку таким взором, от которого у нее перехватило дыхание. Кэтрин внезапно уловила чудесный аромат его дорогого одеколона. — Вы довольны вечером, мисс Вэлидикториан[5]? — добавил он.
Ее брови удивленно приподнялись.
— Я уж и забыла об этом, — покачала девушка головой. — Откуда вам известно, что я произносила прощальное слово?
— Я много чего о вас знаю. Вот послушайте-ка: вы произносили прощальную речь по окончании средней школы, вы получили академическую стипендию в Чарлстонском колледже, а после «Фи-бета-каппа»[6] — диплом бакалавра искусств.
— Да уж, вам пришлось потрудиться, чтобы разузнать все это, — изумленно заметила Кэтрин после минутного молчания.
— У меня есть привычка узнавать побольше обо всем, что меня интересует.
Девушка внимательно посмотрела на него.
— Это меня и удивляет, — пожала она плечами. — Вот уж не думала, что могу кого-то заинтересовать.
Коротко хохотнув, Элиот покачал головой.
— Да вы шутите!
Но Кэтрин не сводила с него серьезного взгляда, и его неуместная веселость угасла.
— Кэтрин Уинслоу… — медленно проговорил советник Рейнолдс. — Славная фамилия Уинслоу прозвучала впервые еще в годы революции. Девушка выросла без матери в старинном чарлстонском особняке, и все свое время и силы отдавала больному отцу. Никаких вечеринок. Никаких неблагоразумных поступков. Она даже никуда не уезжала без спросу. Ее жизнь безупречна… она, как сказочная принцесса, томилась в башне старого замка. Она неиспорченна. Почти идеальна… Если бы я знал, что ждет меня на верхушке этой башни, я бы уже давно забрался туда… Что вы делаете в воскресенье?
— Работаю, — с улыбкой ответила Кэтрин.
— В воскресенье? — переспросил Рейнолдс.
— Если через месяц мне придется дни напролет проводить в Прибрежной клинике, то я должка как можно больше работать сейчас. У меня осталось семь недель на то, чтобы написать новый роман.
Он дотронулся до ее щеки.
— Даже авторам надо есть. Приглашаю вас на ленч в воскресенье. В дом моих родителей, — добавил он. — Я хочу, чтобы вы познакомились с ними.
— Ваши родители? — недоумевала Кэтрин.
— Да, — кивнул Элиот. — Знайте, что я не приму отказа. — Он поцеловал ее — его губы были теплыми и требовательными.
Кэтрин ждала, что его язык вот-вот скользнет ей в рот, но Рейнолдс быстро прервал поцелуй.
— В воскресенье я заеду за вами в двенадцать, — сказал он и исчез на темной лестнице.
Войдя в дом, Кэтрин обессиленно прислонилась к стене, вспоминая события минувшего вечера — непринужденный разговор за шампанским, поцелуй в дверях, неожиданное приглашение на воскресный ленч…
Она направилась в спальню, на ее лице заиграла улыбка. Может быть, ей удастся перерасти Кэтрин Уинслоу, что жила на Легар-стрит. Свернувшись калачиком на кровати, девушка быстро уснула. Ей снилось, что она летит над залитыми солнцем горами, а соленый морской ветер обдувает лицо.
Полуденное солнце золотым ковром легло на зеленые лужайки, когда Ники ехала на свое ранчо. Гнедой пони с крепкими ногами, недавно появившийся в конюшне, мягко и уверенно нес Ники вперед, а тихоокеанский бриз освежал ее разгоряченное лицо.
Недалеко от дороги два пастуха пасли стадо; Ники узнала черно-белого пони и пегую лошадку, принадлежащих сыну управляющего ранчо, Кимо. Переложив поводья в одну руку, Ники помахала ему.
В ответ Кимо снял с головы шляпу и поднял пегую лошадку на дыбы. Он был великолепным наездником. Кимо по традиции представлял ранчо Палмеров на ежегодном состязании в Ваймеа Четвертого июля[7]. Этот город, по сути, принадлежал ранчо Паркера, но, к стыду Паркера, Кимо удавалось обойти его пастухов на их же земле.
Усмехнувшись, Ники еще раз посмотрела вперед. Между двумя самыми огромными ранчо Большого острова стояла высокая природная преграда; ничто не говорило о том, что в Ваймеа проводится родео. Эти ранчо соседствовали вот уже несколько поколений, их история начиналась с первого десятилетия девятнадцатого века. В тысяча восемьсот девятом году король Камехамеха I подарил эти угодья американцу Джону Палмеру Паркеру, не имеющему отношения к англичанину Бэрримору Палмеру, который пятью годами позже, побывав на Большом острове, безумно влюбился в эти места и приобрел себе сотни тысяч акров к северу от земель Паркера.
Сын Паркера, Сэмюэл, ставший настоящей гавайской легендой, превратил земли отца в королевство для скота, которое стало самым крупным производителем говядины в стране. Сын Палмера, Вильям, тоже занялся разведением скота и вскоре так преуспел в этом, что почти догнал Паркера, но он занимался не только скотоводством. Ранчо Паркера стало крупнейшим в США семейным ранчо. Ранчо Палмера превратилось в ядро современного конгломерата с многомиллиардным оборотом, «Палмер интернэшнл».
Поднявшись на вершину горного кряжа, Ники остановила пони и оглядела до боли знакомую картину — изумрудные пастбища, окаймленные на западе окутанной туманом горной цепью, а на востоке — белыми изгородями, фермами и загонами для скота. Соседствующий с ранчо гигант на юге мог бы быть и больше, но Ники просторы ранчо Палмеров и так всегда казались неоглядными.
Повернувшись спиной к ветру, Ники посмотрела на белый дом. Он был украшен колоннами, портиком и славился своей огромной террасой и большим, выложенным мозаикой бассейном. Цветущие угодья вокруг него перемежались с черными участками незасеянных земель, отгороженных от Тихого океана грядой каменистых утесов. Дома было замечательно. Ники никак не могла понять, отчего это в последнее время ее так и тянуло уехать отсюда. Может, всему виной ее неуемный характер?
— Палмеры всегда были авантюристами, — любил говаривать Остин перед тем, как отправиться на охоту за каким-нибудь экзотическим животным или взобраться на вершину горы, стоящей на самом краю света… Частенько он брал с собой и племянницу — тоже большую любительницу всяческих приключений.
Внимание Ники переключилось на дом, точнее, она подумала о людях, которые были в нем. Дядя наверняка попивал коктейль где-нибудь в тени, Мэлия возилась в кухне, Мелроуз завершал дела в своем офисе — с тем чтобы вернуться в дом и присоединиться к Остину. Господи, как же здорово вновь оказаться дома!
