как будто давая мне понять, что до момента, когда в мою голову войдёт пуля, ещё остаётся немного времени. Я чуть не заулыбалась из-за нахлынувшей на моё подсознание истерики: ведь ещё совсем недавно я сама точь-в-точь таким же образом собиралась убить! Так вот я в кого, значит?! Нет! То было другое! То было слепое желание отомстить за пережитые муки, а не желание убить ради мнимой выгоды! Нет, я никого не убила и не убила бы! Я поняла, что способна на многое, но только не на мерзость! Я – совсем не он!
Старик сдвинул брови, встретившись с моим рассеянным взглядом:
– Это оружие особенное – при помощи его я, будучи в твоём возрасте, собственноручно убрал своего первого конкурента. Теперь… Нужно убрать и тебя. По большому счёту, тебя вообще не существует. Просто этот факт должен остаться незыблемым. Никто не должен даже заподозрить, что ты существовала, не то что все эти годы являлась обитательницей Миррор. Сам факт твоего существования рискует испортить мою политическую карьеру, которая сейчас находится в самом расцвете своих сил – понимаешь? Мой рейтинг на сегодняшний день – пятьдесят шесть процентов! У ближайшего ко мне конкурента всего двадцать три процента. В следующем году я, безусловно, вновь стану президентом этой страны и вновь запущу свои лучшие проекты: “Одна семья – один ребёнок”, “Миррор”, быть может даже ещё раз в своей жизни соблазнюсь красивой женщиной, но на сей раз не повторю ошибку с потомством… Не бойся, я не сделаю этого собственными руками. Мне более чем хватило опыта с Катариной. Да и мой кабинет – не лучшее для этого мероприятия место. Этот пистолет для моего телохранителя, в данную минуту стоящего за дверью этого кабинета. Я попросил его не входить, пока не призову его, а призову его я после того, как хорошенько объясню тебе, что ты должна будешь сделать дальше. Так вот слушай, что ты сейчас сделаешь: как только мой телохранитель войдёт в эту комнату, ты пойдёшь за этим человеком даже не думая сопротивляться, в конце концов, в его руках будет заряженный пистолет…
Моя правая рука высвободилась так резко, что я подскочила одновременно всем телом и, прежде чем Зарр сам успел понять, что именно происходит, пистолет уже был в моей правой руке. Сыграл элемент неожиданности. Сыграла ловкость, присущая молодости – я оказалась быстрее старика, к которому пистолет лежал всё же ближе…
Он неожиданно, сразу же засмеялся. Очень громко. А я вдруг заметила, что моя вытянутая вперед вместе с пистолетом рука предательски сильно трясётся. Эта тряска, столь сильная, стала для меня такой неожиданностью, что я в буквальном смысле начала ощущать, как холодеет моё нутро. Старик продолжал захлебываться смехом:
– Ха-ха-ха!.. Пристрелишь меня, одиннадцать тысяч сто одиннадцать? Только для начала реши, за кого именно желаешь отомстить. За мать? За сестру? За друга?
Мать и сестру я не знала… Уже только за это незнание я могла бы… Но Брэм… От одной только мысли о том, что он забрал у меня Брэма, у меня темнело перед глазами – это отчаяние было ни с чем не сравнить.
Я щелкнула предохранителем. И смех умолк… Он испугался. Естественно он испугался, ведь он жаждет жить, чтобы стать президентом! У него есть цель в жизни! Мою же цель он многократно уничтожил! Он отобрал у меня целую жизнь: детство, мать, сестру, а теперь ещё и Брэма! За Брэма вообще не смогу простить… Может быть, даже не смогу оправиться, может быть, для меня всё уже кончено, может быть, Брэм и был единственной возможной надеждой для меня, а теперь, когда этой надежды нет, что мне остаётся?..
Я начала обходить стол… Старик медленно поднял ладони вверх. Он начал поворачиваться на кресле, не желая сводить с меня глаз… В эти секунды я видела настоящий страх в его глазах! В этих ужасных, кажущихся знакомыми, глазах чудовища!
Я остановилась… Резко вытянула руку вперед, на что старик вдруг затряс руками у своей головы и быстро, неожиданно крайне трусливым тоном выпалил:
– Убьёшь меня, и жертва твоего друга одиннадцать тысяч сто двенадцать будет бессмысленна!
От услышанного я окаменела, хотя и не поняла смысл услышанного.
– Что это значит? – из моего горла вырвался не мой, чужой, тяжелый голос.
– Вы с Катриной появились на свет на один день раньше моего клона! Всего на один день…
Моя рука резко прекратила дрожать. Ощущение было таким, словно я за одну секунду вся полностью, от кончиков волос до кончиков ногтей, обратилась в каменную глыбу.
Я родилась на день… Раньше? Но… Этого не может быть… Однако… Однако глаза… Меня словно молнией поразило: на меня, из-под белёсых бровей старика, смотрели его глаза! Глаза 11112!!!
Распознав мой шок, старик заулыбался до ушей уродливой улыбкой убийцы:
– Так изменился за свои годы? Да ладно тебе… Неужели ты сразу не разглядела во мне его черты? А казалась такой проницательной… Так что же, сможешь убить своего лучшего друга? И зря все его жертвы: пересадки вен, почки? С тобой сейчас, в какой-то мере, говорят части твоего лучшего друга – его почка отлично прижилась, и давно не была к тебе так близка, как сейчас…
Он не успел договорить. Продолжая оставаться каменной глыбой, я сделала выпад…
Сначала я со всей силы врезала рукояткой пистолета чуть выше его левого виска. Он сразу же издал стон, но сознание не потерял. Поэтому я схватила его за волосы свободной левой рукой и вновь вложила всю силу в своё следующее действие – с размаха врезала его башкой по краю стола!..
Треск был таким, что я решила, будто сломала ему шею или проломила череп, и что, услышав такой треск, в кабинет непременно войдет телохранитель, который якобы в эту секунду стоял за дверью, находящейся, впрочем, на приличном расстоянии, чтобы всю эту возню можно было расслышать. И всё же первым делом я выставила руку вперёд, таким образом наставив пистолет на дверь. Досчитала до десяти, но ничего не произошло. И тогда я решилась перевести свой взгляд на Зарра, почти всем своим телом завалившегося под стол… Вдоль всего его бледного лба, испещренного горизонтальными морщинами, уже успел проступить кровавый потек, над виском сгустилась кровь… Он не подавал ни единого признака жизни.
В Стокгольме я оказалась поздним вечером, когда сумерки уже сгустились в темноту. Я не верила в то, что добралась до этого города, не верила в то,
