Рейчел и Гасси тоже подошли ближе, но в этот момент их окликнула секретарша:
— Мистер Хэлворсен вас сейчас примет. Пожалуйста, следуйте за мной.
Они прошли за ней по длинному коридору в просторный угловой кабинет, где за столом красного дерева с искусной резьбой сидел седовласый мужчина. Когда они вошли, он встал и протянул руку Ретте.
— Привет, Ретта. Прими мои соболезнования. Для меня это было шоком.
— Да, конечно. Если бы я только знала, что она…. — Ретта ненадолго закрыла глаза и покачала головой.
Потом взглянула на адвоката и нахмурилась. — В чем дело, Дуглас? Зачем мы все понадобились тебе именно сегодня?
— Я перейду к этому через минуту, — сказал адвокат. — А пока не могла бы ты мне представить остальных?
Ретта представила всех и села в глубокое кресло. Когда все расселись, Хэлворсен занял свое место за письменным столом.
— Никто не желает что-нибудь выпить, прежде чем я начну?
— Нет, спасибо, — сказала Рейчел. — Нам бы хотелось поскорее покончить с этим делом.
Адвокат помедлил, потом открыл папку, порылся в ней и достал оттуда лист бумаги.
— Я получил это письмо по почте вчера утром. Хелен, скорее всего, написала его за несколько часов до того, как покончила с собой. В письме она просит, чтобы я собрал вас всех сразу после похорон и прочел его.
Диана с ужасом представила себе, как Хелен спокойно пишет письмо, зная, что адресат получит его уже после ее смерти. Она взглянула на Рейчел и Гасси и прочитала на их лицах те же чувства, что одолевали ее.
— Если вы не возражаете, — продолжил адвокат, — я прочту письмо. Затем я отвечу на вопросы, если они у вас возникнут.
— Ладно, — пробормотала Рейчел. — А вы не возражаете, если я закурю?
— Разумеется. — Хэлворсен подвинул к ней большую пепельницу из яшмы, затем откашлялся и начал читать: — «Дорогие мои! Похороны уже закончились, и вы все знаете, что я предпочла покончить со своей жизнью, вместо того чтобы мучиться в одиночестве. Сет значил для меня слишком много, без него я не могу жить. Ретта, я пыталась взять себя в руки в клинике, но внутри ничего не осталось, и я наконец поняла, что меня уже не спасти. Пожалуйста, постарайся простить меня. Я вас всех люблю, и мне горько думать, что я причиняю вам боль».
Рейчел шмыгнула носом, и адвокат сделал паузу.
— Я понимаю, как вам трудно, — мягко сказал он. — Но, пожалуйста, потерпите.
— Там еще много? — спросила Гасси, щеки которой приобрели восковой оттенок. — Я что-то плохо себя чувствую.
Хэлворсен опустил голову, чтобы не встречаться ни с кем глазами.
— Боюсь… еще довольно много. Может быть, вы хотите, чтобы я на несколько минут прервался, чтобы вы могли сходить в дамскую комнату?
— Нет, продолжайте, — слабым голосом попросила Гасси.
Диана сидела как на иголках. Было жутко слушать слова, написанные Хелен перед самой смертью, — жутко и страшно.
Адвокат снова принялся читать:
— «Может быть, вам будет легче, если вы узнаете, что я не боюсь умереть. Я никогда не была религиозной, но все эти недели я чувствовала незримое присутствие Сета около меня. Я знаю, мы снова будем вместе, и я не боюсь. Но прежде чем я умру, я должна признаться в страшной тайне, о которой я заставляла себя не вспоминать целых двенадцать лет. Я убила Рика Конти. Я занималась с ним любовью, потому что хотела разозлить свою мать. Потом он меня оттолкнул, и я ударила его ножом».
— О господи! — прошептала Рейчел. — Она и в самом деле его убила… А я была уверена, что Бренда нам соврала.
Диана вспомнила жаркую ночь в Хайянисе, изо всех сил вцепилась в подлокотники кресла. Она снова видела окровавленного Рика, слышала глухой удар, когда его тело упало на дно колодца. Она видела и слышала все так четко, будто это произошло вчера.
— Продолжайте, — сказала Гасси сдавленным голосом. — Дочитывайте письмо.
Хэлворсен мрачно кивнул и продолжил чтение:
— «Я думаю, правда была настолько жуткой, что мой мозг отказывался ее принять. Даже в своих кошмарных снах я видела только отдельные отрывки. Но смерть Сета будто включила что-то. Внезапно я начала вспоминать: я убила человека, а вы, мои дорогие подруги, защищали меня все эти годы, и теперь я умоляю вас понять, почему я решила признаться. Я не могу умереть с таким грузом на совести. Я не хочу, чтобы Рик Конти вечно лежал на дне колодца. Я написала письмо в полицию Хайяниса, в котором рассказала, что именно случилось, и распорядилась, чтобы Дуглас Хэлворсен отправил его немедленно после моих похорон. Я знаю, как тяжело вам будет пережить шумиху в прессе, но я совершенно ясно дала понять в своем письме в полицию, что к убийству вы не имеете никакого отношения.
Пожалуйста, простите меня и всегда помните, как сильно я вас всех любила. Хелен».
Все потрясенно молчали, потом Гасси с ужасом взглянула на адвоката:
— Боже милостивый, надеюсь, вы не отправили это письмо?
— Посыльный унес его несколько часов назад, — спокойно ответил он.
— Вы с ума сошли! — закричала она. — Как вы могли так с нами поступить?!
Хэлворсен выглядел усталым и огорченным.
— У меня не было выбора, миссис Чандлер, — сказал он, пощипывая себя за переносицу. — Я должен был действовать в соответствии с законом.
Диана переводила взгляд с адвоката на Гасси, но их лица расплывались, вращались, меняли форму.
— И что… теперь будет? — заикаясь, спросила она. — Нас арестуют?
— Нет, разумеется, нет! — взвизгнула Гасси. — Хелен сошла с ума. Мы все можем доказать, что она была неуравновешенной… наркоманкой!
— Гасси, — резко сказала Рейчел, — прекрати немедленно.
Хэлворсен откашлялся.
— Пожалуйста, успокойтесь, — сказал он. — Разумеется, вы в шоке, но ссориться друг с другом не стоит.
Ретта до этого не произнесла ни слова, но внезапно она яростно набросилась на адвоката:
— Ах ты, мерзавец! Ты обязан был защищать Хелен! Ты хоть представляешь себе, что с этим сделает пресса? Господи, да они же смешают ее с грязью!
— Мне очень жаль, Ретта, но, как я уже сказал, выбора у меня не было. По закону я должен был следовать инструкциям, данным Хелен.
Ретта с отвращением покачала головой:
— С каких это пор адвокаты начали так скрупулезно следовать законам? Тебе просто нравится реклама, которая достанется на твою долю. Тебе хочется, чтобы твое имя появилось во всех газетах. Ты можешь даже попасть в вечерние новости.
Хэлворсен обиделся и разозлился — ведь она поставила под сомнение его этические принципы. Но голос его остался спокойным:
— Я прощаю тебе это оскорбление, Ретта, потому что знаю, как тебе сейчас тяжело приходится. Но позволь мне тебя уверить, что мой интерес здесь чисто профессиональный. Мне вовсе не нужна реклама. — Он повернулся к Диане: — Мне кажется, вы хотели задать вопрос относительно вашего теперешнего положения, миссис Кейси?
