Однако Бо не чурался и совсем другого образа жизни.
«А как насчет тебя?» – ехидно спросил внутренний голос. Все последние годы Джордан была полностью поглощена делами! Сказать по правде, у нее не было ни времени, ни желания, ни сил заниматься занавесками или прочими пустяками. В том мире, который она создала для себя, для мужа просто не оставалось места. И для ребенка тоже.
Мужа?
Ребенка?!
Но ведь у Бо уже была жена. И ребенок тоже был.
И если она воображает, что способна заполнить собой ту пустоту, что образовалась в его душе с их гибелью, – вернее, что он вообще хочет ее заполнить, – то она еще глупее, чем считала раньше.
Итак, Бо ушел. Еще одна страничка ее жизни перевернута. Стало быть, надо просто принять это как факт и смириться с этим.
Вздохнув, Джордан вошла в прохладный вестибюль отеля и направилась к лифту. Она так погрузилась в свои мысли, что почти не смотрела по сторонам. Да и что могло быть интересного в обычном гостиничном холле? Холл как холл – тесный, как и сама гостиница, и такой же убогий. В углу – парочка обтянутых обшарпанным винилом кресел, при одном только взгляде на которые желание присесть моментально пропадало, длинный, захватанный грязными пальцами журнальный столик, поверх стеклянной столешницы грудами свалены старые журналы. Во время урагана на пол натекла вода, которую никто не удосужился подтереть, и сейчас от бледно-зеленого ветхого ковра исходил неприятный запах мокрой шерсти.
Хорошо, что сейчас она уедет из этого кошмарного отеля, уедет навсегда, вернется к своей прежней жизни и все снова будет, как всегда. «И слава Богу», – подумала Джордан.
Она дала себе слово, что не пройдет и нескольких дней…
Ну… может быть, не дней, а недель…
И она вообще перестанет вспоминать о Бо.
И о Спенсере тоже.
И тосковать о них не станет.
Внутренний голос убеждал Джордан, что для нее же самой будет лучше, если она выбросит из головы все эти глупости.
Но сердце ее говорило другое.
Похоже, сердце лучше знало, что ей нужно.
– Джордан!
Мужской голос окликнул ее по имени. Вздрогнув от неожиданности, Джордан вскинула голову и посмотрела вверх. Первой ее мыслью было, что это Бо. Вероятно, он передумал… бросился в гостиницу, надеясь перехватить ее, чтобы…
Чтобы что?
Не важно. Какое это имеет значение?!
Тем более что это вообще был не Бо. Из кабины лифта вышел Курт, брат Фиби. В одной руке у него был саквояж. Другой он сжимал крепко стиснутую в кулачок ручонку Спенсера.
Джордан вдруг бросилось в глаза, что малыш сегодня выглядит особенно бледным и худеньким рядом со своим высоченным, широкоплечим дядюшкой.
– Привет! – сказала она, помахав им обоим рукой. И даже попыталась изобразить на липе нечто вроде радостной улыбки.
Спенсер поднял на нее глаза, и Джордан похолодела – такую тоску и одиночество прочла она в этом недетском взгляде, что у нее мурашки поползли по спине.
Она потянулась, чтобы обнять малыша. Но его тело показалось ей странно одеревеневшим и безжизненным, как у куклы.
– Мама и папа умерли… – бесцветным голосом прошелестел он.
Судорога стиснула ей горло.
– Знаю, милый, – прошептана Джордан. – Мне так жаль… Она беспомощно оглянулась на Курта.
Джордан с детства знала старшего брата Фиби и давно уже поняла, что по натуре он добряк. Однако при виде его осанистой, внушительной фигуры, очков в роговой оправе и благородной седины на висках вряд ли кому-то могло прийти в голову, что за этой импозантной внешностью патриарха скрывается мягкая и сентиментальная душа. По возрасту он вполне годился Спенсеру в дедушки, и было совсем нетрудно представить себе, как он, добродушно посмеиваясь, играет с малышом в солдатики.
Или мастерит для него сандвич в виде кораблика…
Или стряпает «хеппи мил» из того, что есть под рукой, потому что ни одного «Макдоналдса» поблизости нет и в помине.
– Мы со Спенсером едем в аэропорт, – объявил Курт. – Летим домой. Возвращаемся…
– Нет. Не возвращаемся, – перебил его Спенсер, вырываясь из рук Джордан. – И домой мы тоже не летим! Он отвезет меня к себе, – захлебываясь рыданиями, пожаловался он Джордан. По замурзанным щекам малыша, оставляя светлые дорожки, градом катились слезы. – Я больше никогда не вернусь домой!
– Ох, Спенсер! – вздохнула Джордан. Ласково взъерошив ему волосы, она незаметно смахнула набежавшую слезинку рукавом футболки. Что тут можно было сказать? Что ей очень жаль? Так это она уже говорила…
Джордан повернулась к Курту.
– Ты собираешься оформить опеку?
Курт кивнул.
– Рено и Фиби в своем завещании сами просили меня стать его опекуном. Правда, их семейный поверенный еще не связался со мной, но Фиби как-то говорила мне об этом – вскоре после того, как родился Спенсер. Да и потом тоже… она говорила, что если с ней или с Рено что-нибудь случится, то она хотела бы, чтобы у Спенсера был родной дом… семья… чтобы он никогда не почувствовал, что такое одиночество…
Голос у него сорвался, и Курт замолчал. Но Джордан успела почувствовать, что он как будто чего-то недоговаривает.
– Если не ошибаюсь, у вас со Сью своих двое, не так ли? – поспешила спросить Джордан, стараясь спасти положение. Может быть, мысль о том, что у него есть двоюродные брат и сестра, хоть немного утешит Спенсера?
– Да, – кивнул Курт. – Стивен учится в Карнеги-Меллон. А Джессика в августе отправится в Индиану. Ты же знаешь, она на прошлой неделе окончила школу.
– Стало быть, оба выросли и готовы вот-вот покинуть семейное гнездышко, – грустно пошутила Джордан, по-прежнему прижимая к себе голову Спенсера. Она чувствовала, что он весь дрожит, и ломала голову, что бы такое придумать, чтобы хоть немного успокоить его.
– Похоже на то… – промычал Курт, смущенно переминаясь с ноги на ногу. А потом, старательно отводя глаза и понизив голос, словно собирался сказать нечто такое, что не предназначалось для ушей Спенсера, добавил: – Вообще говоря, не слишком-то удачное время, понимаешь… Мы со Сью только и ждали, когда Джессика окончит школу, чтобы…
– Да? – подбодрила его Джордан, когда Курт смущенно умолк. Интересно, что он имеет в виду? Может быть, они с женой собирались попутешествовать? – размышляла она. Что ж, ничего удивительного – особенно теперь, когда дети выросли и дом опустел. А может, им стало там неуютно, и они решили продать его, а себе присмотреть другой, поменьше?
Но в том, что в любом случае они оба с радостью примут Спенсера, она не сомневалась. Как же иначе? Малыш сейчас, как никогда, нуждается в любви и заботе. А кто может дать ему это, как не родные? К тому же их дети, наверное, будут приезжать на каникулы…
