– И тогда вы перестанете мне докучать?
– Если вы ни во что такое не ввязывались.
– Черт, да, конечно, не ввязывался. Можете спросить моего офицера по надзору. Он это подтвердит.
– Так что вы знаете?
Он фыркнул и наконец пожал тонким плечом.
– Немного. Я это уже говорил. Я лишь знаю, что, по словам Вирджинии, это было частное усыновление, и уверен, что она имела в виду незаконное, и никто ничего не выяснит. Какой-то священник все это провернул и поклялся хранить молчание. Но пока я мотал срок, я вспомнил еще одного заключенного, который рассказал мне об отце Харрисе или Генри, который вляпался в неприятности. Он не только продавал детей и клал деньги себе в карман, но его еще и застукали со спущенными штанами. С пятнадцатилетним мальчиком.
– Его обвинили? – спросил Бенц. Теперь начало хоть что-то прорисовываться.
Глаза Монтойи с интересом блеснули.
– Не думаю. По словам этого заключенного – Виктора Спитца, – мальчику дали денег, от обвинений отказались, и священник уехал из штата.
– Вы говорите, что его звали Генри или Харрис?
– Так мне сказали.
– Это имя или фамилия?
– Этого я не знаю. – Реджи покачал головой. – Вот и все, что я могу вам сказать, – добавил он и снова посмотрел на часы. – А теперь... я надеюсь очутиться в Лафайетте, прежде чем остынет мой ужин, и я попаду в немилость.
– Не может быть! Ты не могла пригласить на ужин священника! – в ужасе воскликнула Сара. Она добавляла кубики хлеба в жаренные в масле овощи, потроха индейки и устрицы. По ее утверждению, все это являлось частью «знаменитой» начинки ее мамы. – Зачем?
Чистя наполовину сваренный картофель, Оливия ответила:
– Я могла бы солгать тебе и сказать, что он казался одиноким, что он мне нравится и что я хотела, чтобы он почувствовал себя частью традиции Благодарения. И хотя в целом не ложь, на самом деле я позвала его ради тебя, потому что ты выглядела подавленной, и я подумала...
– Что подумала? Что мне нужно в чем-то исповедаться? Господи боже мой, Ливви, это просто наглость с твоей стороны!
– Можешь не говорить ему ни единого слова, договорились?
– Хорошо, потому что я и не собираюсь говорить. – Сара в ярости принялась размешивать потроха.
– Я просто хотела помочь.
Сара отложила ложку в сторону и глубоко вздохнула.
– Да, я знаю, и на самом деле я тебе признательна, но... мне просто нужно поговорить с Лео.
Оливия не стала спорить.
Через два часа, когда раздался звонок и Хайри С бросился с воем к двери, она подумала, не совершила ли ошибку.
– Прекрасно, вот и священник, – сказала Сара, по-прежнему держась на расстоянии от собаки. – Как раз то, что нам нужно.
– Он тебе понравится.
– О, брось...
– Просто... расслабься и старайся хорошо провести время. – Оливия распахнула дверь и увидела отца Джеймса, одетого в слаксы, свитер и короткий жакет. Согнув одно колено, он смотрел на поврежденный замок. Рядом с ним на коврике стояла бутылка вина.
– Небольшие неприятности? – спросил он, поднимая на нее взгляд, и она вспомнила, что он слишком красив для священника. Квадратная челюсть, густые волосы, широкие плечи и сногсшибательная улыбка, которая почти не касалась его глаз.
– Да. Сработала охранная сигнализация.
– И дверь сорвалась с петель?
– Нет, ее вышибла полиция, – ответила она и осознала, что он, вероятно, думает, будто охранная компания прислала полицейских. Нет нужды объяснять.
– Заходите, – пригласила она, в то время как он, все еще согнувшись, протянул руку, позволяя псу осторожно ее обнюхать. – Это Хайри С, он достался мне вместе с домом.
– Вне всякого сомнения, это гвоздь программы. – В голубых глазах мелькнуло веселье.
– Ну, это как посмотреть.
Он выпрямился и отряхнул руки.
– Я могу это починить, – заметил он, показывая на косяк.
– Конечно, вы же священник и мастер на все руки в одном лице. Это было бы замечательно. Может быть, в другой раз. А сейчас заходите. Я хочу вас кое с кем познакомить.
Сара стояла у книжного шкафа неподалеку от входной двери.
Оливия сделала жест в сторону своей подруги.
– Сара Рестин, отец Джеймс Маккларен.
– Вы священник? – скептически осведомилась Сара, глядя на его небрежный наряд.
– Верно, но я оставил свой стихарь в машине, – пошутил он и взял ее за руку. – Приятно с вами познакомиться.
– Мне... мне тоже. – Пораженная, она смерила его взглядом, когда Оливия повела их на кухню. Отец Джеймс предложил бутылку вина.
– Мой вклад в ужин.
– Спасибо. Есть начнем примерно через полчаса. А пока сделайте одолжение. – Оливия протянула ему штопор. Он разлил вино, и они выпили по бокалу. Завязался разговор, и все предубеждения Сары, казалось, Начали таять. Отец Джеймс разрезал индейку, пока Оливия расставляла тарелки, а Сара зажигала свечи. Хайри С устроился на своем месте возле задней двери, Чиа пофыркивала. Расставив стулья для каждой из женщин, отец Джеймс сел за стол, наклонил голову и произнес Краткую молитву. Они говорили о том о сем, и Оливия снова подумала, что напрасно он решил посвятить свою жизнь служению богу. Он мог бы стать прекрасным мужем и, как ей казалось, чудесным отцом.
Он шутил, много ел и помог убрать со стола. После того как посуда была составлена возле раковины, он настоял, чтобы Оливия принесла дедушкин ящик с инструментами, и отправился ремонтировать дверь.
– Я раньше никогда не видела таких священников, – сказала Сара, взбивая крем, в то время как Оливия заворачивала остатки еды в пластиковую обертку. – В смысле... с его внешностью надо в мыльных операх сниматься, ей-богу. Он приносит вино, затем начинает заниматься ремонтом... и я думаю, он тебя хочет.
– «Хочет»? О, брось. Он женат на церкви. – Оливия ощутила, как у нее по шее пополз жар.
– Церковь церковью, но он ведь мужчина. – Сара оглянулась, проверяя, нет ли священника поблизости, и закусила губу. Затем на фоне жужжания миксера сказала: – Я знаю, он пытается это скрыть, но готова поставить свой магазин на то, что он великолепен в постели!
– Даже не говори этого! Сара!
– О, да ладно тебе. Разве ты никогда не думала, каково это делать со священником?
– Нет.
– Почему? Потому что ты влюблена в копа? – Она скривилась.
– Я ни в кого не влюблена, – настаивала Оливия под свист Чиа и жужжание миксера. Она вытерла руки кухонным полотенцем и принялась разливать кофе. – Так что помолчи.
Но улыбка Сары была положительно озорной.
– Просто я говорю тебе, что, если бы я была не замужем, и этот мужчина смотрел бы на меня так, как он смотрел на тебя за ужином, я не знаю, смогла бы я сдержаться.
– Хватит! – Она пристально посмотрела на свою гостью, и Сара, закатывая глаза, снова переключила свое внимание на крем.
