дед.
– Привет, вы где? Где дети? Где Маша? – закидал Мин Хо вопросами.
– О, как тебя приперло-то! – веселился дед. Значит, правильную тактику выбрала его невестка. – А ты уже готов кого-то слушать, кроме себя?
– Дед, пожалуйста! – взмолился Мишаня.
– Ладно-ладно, – пожалел он внука, – Мы с детьми в Пусане. Маша не скажу где, одно знаю, она точно в порядке.
«Неужели она настолько сумасшедшая, что улетела в Россию или на Чеджу? Где еще мы были вдвоем?» – начал размышлять Мин Хо, даже не дослушав деда.
– Знаю только одно, она где-то в Сеуле, – дал последнюю подсказку старик.
И тут Мин Хо осенило. «Это их городская квартира!»
– Спасибо, дедуля, я тебя очень люблю, – выкрикнул он и отключился. Он вылетел мигом из дома и помчался к своей Марусе.
Она, наверное, там уже поседела, пока его дожидалась? Примчавшись в их городскую квартиру ближе к полуночи, он вошел, но там так же было темно и пусто. «Неужели я ошибся? Неужели Маруся меня не дождалась? Или что-то случилось, но она не сообщила деду?» – мысли носились в голове мешая трезво думать. Мишаня уже хотел уйти, чтобы продолжить поиски, но тут заметил, что из-под закрытой двери спальни идет свет, как будто от телевизора или ночной лампы. Для него этот свет показался последним лучиком надежды! Он в считанные секунды оказался у двери, распахнул ее и увидел…. МАРУСЮ! Она мирно спала, свернувшись калачиком. Мин Хо на подгибающихся ногах подошёл к кровати и, упав возле нее на колени, расплакался. Аккуратно, чтобы не потревожить и не разбудить, он взял ее за руку, а вторую положил ей на живот.
– Маруся, любимая, прости меня! Детки мои крошечные и вы простите меня! Я ужасное, эгоистичное чудовище, которое думало только о себе! Впредь я клянусь, что буду лучше заботиться о вас и вашей маме! Я переверну весь мир, но найду вам лучшего доктора и самую лучшую клинику, чтобы вы смогли родиться на свет. Я не перестану стараться не на минуту! Я вам обещаю и клянусь!
Он почувствовал едва ощутимое движение и толчок в руку, как будто двойняшки дали ему пять, прощая своего неразумного папу. Слезы облегчения и радости катились по его щекам.
– Спасибо вам, мои крошки! – поблагодарил он двойняшек. И почувствовал еще один толчок, а потом и Машину руку у себя на лице, которая вытирала ему слезы.
– Как давно ты не спишь? – заглянув в ее глаза, залитые слезами, спросил Мин Хо. – Ты все слышала, все что я сказал?
– Да, каждое слово, – ответила Маруся.
– Ты простишь меня? – спросил он с надеждой.
– Я уже простила тебя, так же, как и твои удивительные дети, – Маруся поцеловала его в макушку.
Прошли несколько секунд, пока он понял и осознал ее слова. От радости он аккуратно сгреб ее в охапку и начал безумно целовать. Маша запротестовала от его напора, и он тут же ее отпустил.
– Прости, – сказал Мишаня, опустив глаза, – знаю, что должен получить еще один урок и наказание. Согласен, пусть это будет невозможность прикасаться к тебе, – закончил он свою речь и покаянно опустил голову, но тут же получил подзатыльник. Он в недоумении поднял глаза.
– И кого ты этим больше накажешь, меня или себя? – задала ему вопрос Маруся, – а остановила я тебя не поэтому. Сначала давай поговорим и все обсудим. Ты готов меня выслушать?
– Любимая, я, конечно, тугодум иногда, но твои наглядные уроки доходят до меня очень быстро, – признался он. – Я готов выслушать тебя.
– Отлично, тогда слушай, – и Маруся начала рассказ с самого начала, еще с того разговора в клинике, когда она столкнулась с госпожой Ки. Мишаня слушал и просто был в ужасе от бешеного вероломства этой дамочки и от того, в каком обществе ему приходиться жить. Ему стало тошно до жути! Надо проучить эту гадюку, да так, чтобы ни она, ни кто другой больше не захотели даже пытаться встревать в их отношения и лезть в их семью! Надо с дедулей поговорить, он точно поможет!
*****************************
Маша посмотрела в сторону Мишани, вспомнив этот ужасный момент из их жизни. Встретившись с его любимыми глазами, цвета кофе со льдом, и заметив в них огоньки тревоги, она тепло ему улыбнулась, успокаивая его.
Тем временем, не так далеко стояли Ча Ки, Дахен, Дима и разговаривали о делах. Мин Хо слушал их вполуха, все поглядывая на Марусю.. Тревога все еще не оставляла его, хоть и прошло с того дня больше пяти месяцев….
************************************
После разборок с госпожой Ки и ее клиникой, прошло уже достаточно времени. Они нашли ее доктора, которого, как оказалось, перевели в глубинку. Они вернули все на свои места. Мин Хо настоял, и до того момента, как Маруся легла в клинику, с ними постоянно жила медсестра, которая следила за Машиным здоровьем и давлением. На тридцатой неделе, по совету доктора, Маша легла в больницу.
И вот, ближе к 34 неделе, ей стало хуже. Один из двойняшек опять переместился и у Маруси стало прыгать давление. Ее срочно отправили в операционную на кесарево. Мишаня примчался в клинику за считанные минуты! В этот момент он был безумно благодарен Ене, за то, что тот такой лихач.
Мин Хо мерил шагами коридор перед операционной. Он места себе не находил от беспокойства. Спустя полтора часа вышел доктор.
– Господин Чхве? – позвал он Мишаню.
– Да, это я! – подошел Мишаня,– Как моя жена и дети?
– С двойняшками все хорошо, их поместили в инкубаторы, но не беспокойтесь, их жизни ничего не угрожает. Они очень крепкие! – приободрил его доктор, – Но вот с вашей женой не все так гладко. У нее сильное кровотечение, и если мы не сможем его остановить, то придется сделать перетяжку маточных труб, а если и это не поможет, то в самом худшем случае, придется удалить матку совсем.
– Доктор, пожалуйста! – взмолился Мин Хо, сходивший с ума от переживаний. – Мне все равно, как и что вы будете делать. Мне важно, чтобы она осталась жива!!!
– Хорошо, я вас услышал господин Чхве, – ответил доктор. – Я возвращаюсь к госпоже и сделаю все что в моих силах, чтобы закончить благополучно эту операцию. А к вам скоро подойдет медсестра с документами, вам нужно будет подписать согласие.
На этом он развернулся и ушел, оставив Мишаню в полной прострации. Он помнил, что к нему подходила медсестра и он подписал бумаги. Помнил, что звонил постоянно телефон, но он не хотел сейчас ни с кем разговаривать. Он только мог
