Но миссис Тайлер остановила ее.
— Я не сказала Уэйду о том, что говорила Морган. Я подумала, что тебе, возможно, хотелось бы знать это.
— Спасибо, — серьезно ответила Лора, — но это не имело бы значения. Я сама рассказала ему, и он мне поверил.
И она отправилась заниматься своим делом. Сегодня — подходящий день, чтобы окончательно подготовить к использованию верхнюю гостиную — комнату, которая когда-то принадлежала Вирджинии. И это занятие отнимет все ее время, поможет справиться с тревогой об Уэйде, которая не оставит ее, пока он не вернется домой.
Он приехал через четыре дня — в тот самый день, когда доставили вставленный в раму портрет Вирджинии. Он, собственно, приехал как раз тогда, когда Лора разворачивала картину в гостиной мамы Тайлер. Джемми вскоре должен был ложиться и тоже присутствовал, с интересом наблюдая.
Услышав шаги Уэйда в коридоре, Лора побежала встречать его и сразу заметила, что он чем-то огорчен.
— Твоя мать знает, где ты был, — прошептала она. — Можно говорить при ней.
Это заверение его, очевидно, не обрадовало.
— Лоре не следовало рассказывать тебе, мама, — сказал он. — От этого беспокойства тебя можно было освободить.
— Ерунда. У Лоры больше разума, чем у тебя. Быстро говори нам, ты видел президента?
— Я не рассчитывал попасть так высоко, — ответил Уэйд. — Но и не ожидал, что придется встретиться со столькими более мелкими чиновниками. Можно подумать, что я вражеский шпион, пытающийся проникнуть за линию обороны. Во всяком случае, меня заверили, что мои бумаги попадут в нужные руки. Остается только надеяться, что к ним отнесутся со вниманием.
— Это все, что тебе удалось сделать? — спросила Лора. Уэйд пожал плечами.
— Предложили, чтобы я отправился с этим в Олбани. Но я могу себе представить, как далеко я пройду с губернатором Сеймором. Он, по слухам, поддерживает работу Круга. И он заявил, что он против призыва в армию.
Джемми слушал все это, округлив глаза и ничего не понимая. Но теперь его внимание вернулось к пакету, который Лора раньше начала открывать.
— Это портрет мамы, который принесла Морган Ле Фей, — сказал он отцу. — Давай, Лори, открывай.
Лора взглянула на Уэйда, и он кивнул. Она освободила картину от оберток и прислонила к стулу. Это была только часть картины, так как пришлось отрезать фон над головой сидящей фигуры и из-за безобразного пореза, проходившего по пышной юбке платья, пришлось оставить только голову и плечи, но и в таком виде портрет представляя собой законченное произведение. Губы Вирджинии мило улыбались, а мечтательный взгляд устремлялся за пределы картины, так что видны были только три четверти лица.
— Портрет выглядит лучше, чем я ожидала, — произнесла миссис Тайлер. — Но теперь я не знаю, куда его повесить.
Помня прежнее заявление старой леди о том, что картина будет висеть в гостиной, Лора с удивлением посмотрела на нее. Не похоже было на маму Тайлер так смягчаться в отношении ранее принятого решения. Прежде чем кто-нибудь мог сделать какое-либо предложение, Джемми почти воинственно схватил картину.
— Это моя мама, и я хочу, чтобы она была у меня в комнате.
Уэйд решил дело:
— Она будет у тебя, если тебе хочется, мальчик.
— Тогда пошли, — обратилась Лора к Джемми. — Посмотрим, как она будет там выглядеть. — Она не взглянула снова на Уэйда, боясь увидеть его реакцию на портрет.
Джемми понес картину наверх, и Лора поспешила вслед. Пока он сидел на кровати и смотрел, она примеряла портрет в разных местах на стене. После нескольких попыток он решил, где ему нравится больше всего, и она пометила место, чтобы повесить его завтра. Потом она поставила картину на его туалетном столе и, повернувшись, увидела, что глаза его затуманены слезами.
— Ты уверен, что хочешь, чтобы картина была здесь, Джемми? — с сомнением в голосе спросила она.
Он кивнул, сильно моргая.
— Пожалуйста, Лори. Так я никогда ее не забуду. Иногда я все-таки забываю немного. Тогда, знаешь, что я делаю? Я иду к озеру в лесу и смотрю на воду, пока не вспомню.
Она села рядом с ним на кровать и обняла его за плечи.
— Ты не должен делать этого, Джемми. Нет плохого в том, чтобы забыть горе. Если картина поможет тебе помнить счастливые времена, тогда замечательно, что она будет здесь. Но если тебе смотреть на нее больно, мама не захотела бы, чтобы ты смотрел на нее. Подумай об этом, Джемми. А теперь я выйду, чтобы ты приготовился ко сну. Позови меня, когда будешь готов, и я приду подвернуть тебе одеяло.
Дверь была приоткрыта, и, выйдя в коридор, она обнаружила, что Уэйд ждет ее. Лицо его плохо различалось в сумерках, и она не могла прочесть его выражение. К ее удивлению, он взял обе ее руки и поднес к своим губам.
— Ты очень добра к моему сыну, — сказал он. — Ты не знаешь, как я благодарен тебе, дорогая.
Но ей не благодарность была нужна от него, и она была рада сумеркам, которые мешали ему прочесть выражение ее глаз.
— Джемми стал мне очень дорог, — сказала она. — А как насчет тебя? Если ты обедал, я могу хотя бы преложить тебе чашку чая.
Он не отпускал ее руки и держал их как-то неуклюже в своих, пока она осторожно не забрала их.
— Твоя мама снова ходит, — продолжала она. — Обязательно покажи ей, как ты рад, когда она станет тебе демонстрировать. Она как ребенок радуется этому достижению, очень гордится.
— Это тоже твоя заслуга, Лора. Ты для всех нас что-то сделала. Мы никогда не сможем достаточно отблагодарить тебя.
Опять в его голосе звучала ненужная ей благодарность, но она не успела уйти, голос Джемми окликнул ее.
— Я готов, Лори.
— Пойдем со мной, — во внезапном порыве сказала она Уэйду и втянула его в спальню Джемми.
Свеча на столике потрескивала от ветра из окна, и мотылек влетел и начал кружиться вокруг пламени.
— Мы пришли пожелать доброй ночи, Джемми, — непринужденно сказала Лора.
Когда она натянула простыню и нагнулась, чтобы подвернуть ее вокруг него, он вдруг поднял руки и притянул ее к себе, быстро поцеловав в щеку. Он сделал это впервые, и глаза ее увлажнились. Она повернулась к Уэйду, без слов умоляя его. Он наклонился над постелью и прикоснулся пальцами к щеке мальчика.
— Я не сказал тебе, — произнес он, — как я рад, что ты назвал Хэмлина в честь героя моего рассказа. Спокойной ночи, сын. Спи хорошо.
Больше ничего, но Лора видела, как в глазах Джемми вспыхнули счастье и любовь к своему отцу. Она задула свечу, и Уэйд вышел за ней из комнаты.
— Теперь я сделаю тебе чай, — бесстрастным тоном сказала она. — Верхняя гостиная уже готова, так что я принесу тебе чай туда. Ты, должно быть, устал.
