Следующим вечером Александра, Анастасия и Максим подошли к началу танцев. Как всегда остановившись у массивной колонны, две девушки время от времени озабоченно поглядывали по сторонам. Стройную, молоденькую красавицу постоянно тревожили желающие потанцевать и познакомиться, но она отказывала всем, беспрестанно глядя на вход и кого-то ожидая…
— Он мне неинтересен и вовсе не нужен, — твердила Саша, убеждая прежде себя, а заодно и сестру, — но я должна извиниться.
— Ну, не переживай ты так, — задумчиво отвечала Настя, незаметно покусывая губы, — увидишь его не здесь, так в гарнизоне — все объяснишь.
Чтобы не стоять столбами средь веселья и шума, сестры иногда — по очереди, танцевали с Максом. Вторая, в это время, продолжала внимательно посматривать на вход. Когда стихли звуки последней мелодии, они долго стояли в толпе у клуба, продолжая вглядываться в лица выходивших на улицу людей. По пути домой супруги старались отвлечь Александру, рассказывая о чем-то веселом. Понимая добрые намерения родственников, та грустно улыбалась в ответ и, отворачиваясь, прятала расстроенное лицо…
— Расскажи мне что-нибудь о нем, — попросила девушка Анастасию, когда дома они остались вдвоем на кухне.
Старшая сестра занималась приготовлением чая и долго молчала, будто не расслышав вопроса. Затем повернулась к столу, за которым в ожидании сидела Александра, поставила три чашки.
— Он молчалив и неразговорчив, — начала Настя, все больше удивляясь любопытству младшей сестры. — А отчего у тебя появился к нему интерес?
— Зачем ты сразу об интересе?!
— Просто вижу… Ты ведь сама его, кажется, пыталась пригласить и после вчерашнего не перестаешь о нем думать. Ну что ж, если и так — я буду только рада. Поверь — ты не ошиблась.
Настя произнесла эти слова ровно и негромко, но сердце готово было вырваться из груди. Прекрасно зная Сашу, она впервые обнаружила в ней повышенное внимание к мужчине. И не какому-то постороннему, а к человеку, которого в тайне давно и безумно любила сама. Молодая девушка смотрела на неё с затаенной надеждой…
Анастасия хотела взять чайник, но вдруг безвольно присела к столу и закрыла лицо руками. Плечи несколько раз дернулись — девушка беззвучно плакала. В изумлении и испуге Александра вскочила:
— Что с тобой, Настя!?
Та, покачав головой, не ответила.
— Господи… Настюша, да что же случилось?
— Ничего… Это я так… Извини… — через минуту прошептала она, вытирая слезы.
Но озадаченная девочка не спускала с сестры широко открытых, удивленных глаз, пока непонимание в них не сменилось ужасом от осенившей догадки.
— Ты любишь его… — отрешенно прошептала Сашенька, едва заметно кивая головой.
— Мы друзья и, слава Богу, неглупые люди, — объяснила Настя, встав из-за стола и погладив аккуратно уложенные назад волосы сестры. — Садись и не переживай. Никогда и ни в чем не давали друг другу повода и, конечно же, в мыслях не держали преступать грань… Но, если абстрагироваться от нынешних обстоятельств и предположить на миг, что свободна — скажу честно: не отдала бы его никому!
Александра, подвинула на центр стола три небольшие чашки и, украдкой облегченно вздохнув, более не прерывала вопросами монолог старшей сестры. Та улыбалась чему-то, глядя в темное окно, и думала о своем, но, очнувшись, подхватила с плиты чайник и стала разливать по чашкам кипяток.
— Ты не ошиблась, Сашенька… Он очень хороший человек, — задумчиво начала Настя, но поспешила уточнить: — нет — в нашем гарнизоне дурных людей — наперечет. Но есть во Владиславе нечто особенное, необъяснимое…
Анастасия отнесла чашку с горячим напитком в зал — мужу и, вернувшись, продолжила:
— Я давно живу с Максом, но если бы до него встретила Берестова… — она замолчала, смутившись своих мыслей, но, вздохнув и глядя Саше в глаза, призналась: — пошла бы за ним на край света. Хотя и так уж на самом краю живем.
Молоденькая девушка сидела тихо, не осмеливаясь перебивать откровений сестры. Машинально помешивая остывающий, ароматный чай, она с удивлением ощущала, как сердце начинало биться все быстрее…
— Тебе не довелось ещё пожить в военных городках, — вновь заговорила Анастасия. — Господи, это ж целая наука! Здесь нужно терпимо относиться ко многому. К тому, что издалека — по походке узнаешь любого встречного… Что занимая очередь в магазине, не знаешь сколько человек стоит впереди — каждый считает, своим долгом занять ещё десятку-другому… Наконец, к тому, что про тебя могут навыдумывать массу небылиц.
— Тяжело здесь было после Саратова? — нарушила затянувшееся молчание Саша.
— Иногда хотелось просто выть… Влад, между прочим, почти наш земляк — из Волгограда, знает и наш город. Мы частенько с ним вспоминаем Волгу… Поговоришь о родных местах и становится легче. Но, человек привыкает ко многому. Трудно только переносить сплетни. Наши женщины каждому косточки перемоют в тех же очередях. И женатым, и холостякам… Одинокие мужики для них вообще — бесценные объекты наблюдения! Но, вот что удивительно — никогда не слышала, чтобы плохо говорили о Берестове. Никогда! Представляешь!?
Александра улыбнувшись, кивнула, но, пожав плечами, спросила:
— А зачем им это?
— Сама удивляюсь. У каждой из них своих проблем — с избытком, так нет же — и в чужие норовят влезть…
* * *
Владислав действительно её почти забыл. Продолжительные разведывательные полеты, новые заботы командира звена, служба… Медленное и размеренное течение гарнизонной жизни неумолимо делало свое дело. В свободное время, просиживая вечерами — перед сном за книгами, он мало появлялся в городке. Настя, как он догадался — старшая сестра строптивой девушки, отгуливала отпуск, и вероятность пересечения с двумя возмутительницами спокойствия, сводилась к нулю. Лишь однажды, субботним вечером — две недели спустя, Берестов подошел к клубу повидать одного из приятелей…
Внезапно, кто-то, тихо подойдя сзади, закрыл нежными ладошками его глаза. Он сразу определил — женские руки… Осторожно сняв их, повернулся… Перед ним, с грустной улыбкой, стояла Анастасия, за ней — чуть поодаль, юная, очаровательная незнакомка.
— Привет Влад, — старшая сестра, приподнявшись, поцеловала его в щеку и зашептала на ухо: — не сердись, пожалуйста, на нашу девочку. Она все это время только о тебе и думает…
В этот миг он не сердился и вообще, потеряв дар речи, ничего не соображал, кроме одного: «Боже… Она поцеловала меня! Настя впервые позволила себе…»
Сделав шаг к сестре, она подвела её ближе.
