сокровищница для любого художника. Мечта, стоимостью… Даже страшно представить сколько стоит этот профессиональный набор.
– Случайно узнал, что ты любишь рисовать, – комментирует итальянец.
– Случайно узнал? – переспрашиваю с иронией в голосе, метнув на Лоренцо колкий взгляд.
– Ну ладно, не случайно. Какое это имеет значение? Тебе нравится?
– Очень! Спасибо! – наверное, впервые с момента появления в доме Спада, я благодарю итальянца искренне.
– Там в пакете ещё альбомы и бумага. Мои люди не очень разбираются в искусстве. Если они купили что-то не то, скажи. Привезут другое.
Быстро просматриваю содержимое большого бумажного пакета. Похоже, Энцо скупил полмагазина.
– Всё отлично, – отвечаю с улыбкой. Я, действительно, рада этому сюрпризу. Всё-таки может быть Лоренцо нормальным человеком!
– Ладно, пошли за стол, – встаёт с кресла и направляется в столовую.
Нам приносят закуску из мясного ассорти и разливают по бокалам красное вино. Не успеваю отправить в рот первый кусочек прошутто, как Спада заявляет:
– У тебя появился новый друг, Софи, – буравит пристальным взглядом.
Пожимаю плечами и сосредотачиваюсь на тонких ломтиках салями.
– Я заметил, ты много времени проводишь с садовником, – не угоманивается итальянец.
– Это запрещено? – моя рука замирает с вилкой у рта.
– Он тебе нравится больше, чем я? – отвечает вопросом на вопрос хозяин дома.
– Ты мне вообще не нравишься.
– Да прекрати! Ты же на меня ещё на свадьбе запала.
– Я запала на милого, вежливого мужчину. Оказалось, это была лишь маска.
Лоренцо из-за смеха с трудом проглатывает вино.
– Вот что-что, а милым меня ещё никто не называл!
– Признаю, я ошиблась.
Появление прислуги с основным блюдом – отбивной по-милански и овощами на гриле, прерывает наш диалог. После того, как мы снова остаёмся одни, Лоренцо непринуждённо меняет тему:
– Расскажи, что ты любишь рисовать?
– Это сложно. Определённой темы у меня нет. Я рисую то, что вдохновляет в конкретный момент. Пейзаж, человек, животное, натюрморт, сцена из жизни.
– А я тебя вдохновляю?
– Хочешь свой портрет? – издевательски вскидываю брови.
– Не отказался бы, – совершенно серьёзно отвечает Энцо, не обратив внимания, на иронию в моём вопросе.
– У тебя раздутое самомнение, – безжалостно выношу вердикт.
Остаток ужина проходит в молчании. Когда уже собираюсь откланяться, Спада неожиданно предлагает:
– Хочешь прогуляться на озеро?
Я не настолько глупа, чтобы счесть предложение итальянца за романтический жест. Скорее всего, Энцо затеял какую-то проверку. Сбегу или нет, оказавшись за периметром? Причём Спада уверен, что я проиграю. Иначе бы не заикался о прогулке. С другой стороны, не наплевать ли на ментальные забавы мафиози? Впервые за последние четыре дня у меня появилась возможность выйти из своего заточения.
– Хочу.
– Прекрасно. Накинь куртку, у воды всегда холодно, – Лоренцо допивает эспрессо одним глотком.
Если итальянец хотел продемонстрировать, что мне никуда не рыпнуться от него, то зря потерял время. Надо быть полной дурой, чтобы попытаться бежать, когда за тобой по пятам идут два охранника, а рядом такой здоровяк, как Спада.
Тихая безлюдная аллея вдоль набережной озера Комо освещена фонарями. Отражение жёлтого маслянистого света играет рябью на чёрной воде. Разбегается причудливыми дорожками на дрожащей глади. Полная луна висит высоко в черничном небе. Противоположный берег озера горит огнями домов-светлячков. Воздух наполнен уже знакомыми запахами средиземноморских сосен. Тонкие ноты хвои смешиваются с цитрусовыми мотивами. Идеальный зубодробительно-романтичный момент. О таком мечтают все девушки. И я бы тоже непременно прониклась им, если бы не одно волосатое «но», ставшее причиной этой прогулки. Или даже два «но». Во-первых, если бы не абсурдное стечение обстоятельств, меня бы здесь не было. Во-вторых, мой спутник предпочитает кувыркаться с другими бабами. От этих мыслей пафос ситуации снижается, превращая её в фарс.
– «Quel ramo del lago di Como, che volge a mezzogiorno, tra due catene non interrotte di monti, tutto a seni e a golfi…» (прим. автора: ит. «Тот рукав озера Комо, который тянется к югу между двумя непрерывными цепями гор, образующих, то выдвигаясь, то отступая, множество бухт и заливов…») – задумчиво произносит на итальянском Лоренцо, а потом спрашивает:
– Знаешь откуда эти строки?
– Нет.
– «Обручённые» Алессандро Мандзони.
– О! Мафиози и поэт. Круто! – открыто стебусь над итальянцем.
– Кто? Алессандро – мафиози? – придуривается Энцо.
– Ты!
– Милая Софи, да что же у тебя за навязчивая идея? Голливудских фильмов насмотрелась? – смеётся Спада.
– Сериал «Спрут». Слыхал о таком?
– А то! – хмыкает Лоренцо. – Комиссар Каттани, все дела.
– Держу пари, этот фильм был твоей азбукой.
– Да брось! В реальной жизни главный герой не дожил бы и до конца первого сезона. В реальной жизни, Софи, у людей нет сценарного иммунитета.
– Я заметила, – резко бросаю и прибавляю шаг.
– Ну не злись. Иди-ка сюда, – Лоренцо берёт меня за руку и прижимает к себе.
Вырваться бы из объятий Спада, но что-то заставляет стоять на месте. Может быть, выпитый аперитив плюс вино, а может быть романтика озера, которая разжижает мозги похлеще, чем растворитель лак.
Тёплые губы Лоренцо касаются моих. Итальянец целует нежно, медленно, смакуя процесс. Поглаживает мою спину кончиками пальцев. Даже сквозь куртку и свитер от прикосновений Энцо по коже бегут мурашки. Резкая смена образов – с агрессивного самца на трепетного любовника дезориентирует меня. Отвечаю на поцелуй. Язык Лоренцо скользит в рот. Сплетается с моим языком. Колени предательски дрожат. Голова кружится от парфюма Спада. Сейчас в ней скачут белые единороги и порхают розовые феечки, окутанные плотным запахом амбры, сандала, бергамота и перца.
Энцо проходится губами по моей щеке, скользит по шее. Вцепляюсь в мужские плечи, чтобы не рухнуть прямо на набережную. Тело наполняется негой и невесомостью. Надо было дожить до двадцати девяти лет и стать заложницей мафиози, чтобы узнать, каково это, когда теряешь голову от поцелуев. А ведь всегда считала подобные высказывания несусветной чушью.
Руки Лоренцо опускаются с моей талии на задницу. Сильные ладони сжимают ягодицы. Поцелуи становятся напористее, горячее. В данный момент итальянец откровенно имеет мой рот своим языком. И мне, чёрт возьми, это нравится.
– Не представляешь, как сильно я хочу тебя трахнуть, – рычит в ухо Спада.
– Нет, – отталкиваю мужчину от себя. Его слова разрушают магию невербального выражения желаний. Трезвят, возвращая из сахарного мира феечек и единорогов. – Я замёрзла. Пошли назад.
Если Лоренцо и удивился резкой смене моего настроения, то вида не подал. Сделав короткий жест телохранителям, предусмотрительно державшимся на почтительном расстоянии во время наших поцелуев, молча развернулся в сторону дома.
– Энцо, – нарушаю молчание, когда мы заходим на территорию виллы.
– Ммм? – смотрит на меня сверху вниз.
– Можно мне завтра днём пойти на озеро? Я бы хотела сделать наброски.
Итальянец задумывается
